Чрезвычайное положение

Абрикосово-желтый день, когда он впервые отправился по Каледон-стрит в начальную школу. Ему еще не было семи, и глаза его блестели от возбуждения. Он шел мимо винной лавки Бернштейна и магазина Лэнгмана, а обе стороны улицы были запружены детишками с босыми, расцарапанными в кровь ногами — все они направлялись к св. Марку. Во время перерыва на второй завтрак мальчики играли в разные игры, но он был слишком застенчив, чтобы разделить общее веселье. Широко открытыми глазами он смотрел на учителей, разглядывал классные комнаты, развешанные по стенам картины на библейские сюжеты, крошечные столы и стулья и аккуратную стопку потрепанных букварей в шкафу. Погляди на меня, мама, видишь меня? В каком прекрасном, золотисто-коричиевом одеянии рисовалась ему жизнь в те абрикосово-желтые дни, когда ему было семь!

И потом шайка, «дикие», как они себя называли. Джонга, Броертджи, Амааи и он сам целыми днями ломали себе голову, как смастерить костюм Драку-лы Плащ, маска и клыки. Человек-вампир. После долгих споров они нарядили в этот костюм Броертджи и вымазали ему лицо краской. Он должен был распахнуть дверь и напугать шайку их соперников, которая сидела на веранде миссис Хайдеманн, но ему удалось только нагнать страху на тетю Эллу; для успокоения нервов она выпила стопочку бренди, а потом пожаловалась матери.

И Джеймс, его старший брат, которого он всегда побаивался. Как-то Джеймс отколотил его за то, что он сломал стул в столовой. Джеймс выдавал себя за белого; держался он всегда холодно и отчужденно. Дело было на пасху, и он, Эндрю, качался на стуле, восхищаясь шоколадным яйцом. Яичко и в самом деле было чудесное — в красно-бело-голубой обертке из фольги. Внезапно он опрокинулся и сломал спинку стула. Он расплакался, и Мириам в утешение позволила ему съесть это шоколадное яйцо.

И едкий запах коричневатой воды в плавательном бассейне на Гановер-стрит. Мокрые бетонные покрытия, безмятежное, ничем не нарушаемое спокойствие на дне. Как-то раз Джонга столкнул его с бортика и прыгнул вслед за ним. Эндрю вернулся домой испуганный и возмущенный, сжимая кулачки в бессильной ярости.

И участие в школьном вокальном конкурсе в Эшшилде. «В тот час, когда смягчился блеск» и «Спи, дитя мое, усни», «Матушка Темза» и «Slaap, my Kinjie, slaap Sag»[ «Спи, мое дитя, усни» (африкаанс).]. И конечно же, «Черный бычок». Все были в белых рубашках, темно-синих трусиках и при красных галстучках. А потом вместе с двумя девочками из сент-польской школы он шел по Дарлинг-стрит до самой ратуши, и всю дорогу они ожесточенно спорили о том, чья школа лучше.

И ласковая теплынь рождественского утра, когда, одетый в серый костюмчик от Вайникса и непомерно узкие лакированные ботинки, он купил мороженое в магазине Лэнгмана, прежде чем идти поздравлять тетю Эллу.

И волнующая поездка в бухту Калк в тот день, когда обычно на святках делают подарки слугам. Пакеты, и гитары, и примусы, и одеяла, и остатки от рождественского обеда. Миссис Хайдеманн была уже под хмельком, раздавала чаевые направо и налево и даже умудрилась сунуть их белому кондуктору.

Потом долгие дремотные зимние дни, когда балкон заливали бесконечные дожди. На лестничной площадке пахло плесенью и сыростью, и во всех комнатах были аккуратно расставлены старые корыта и эмалированные тазики, куда капала вода с потолков.

И поездки на автобусе вместе с Джонгой, Броертд-жи и Хонгером. Мимо Касл-Бридж, по Уэйл-стрит до остановки на Бри-стрит. Потом через центр города до Виндзор-стрит — улицы, неподалеку от которой жили Аннет и Мириам, — и обратно на Гановер-стрит.

И шум, и суета, и грязь, и каменная кладка, и горе, и радость Шестого квартала во времена его детства. Лишь после того как умерла мать, он переехал в Уолмер-Эстейт, а затем — в Грасси-Парк, к миссис Каролиссен.

Удивительная женщина! С ее стороны было очень любезно послать Элдреда с деньгами. Верх предупредительности. Парадоксальное существо его хозяйка: запирает от него зубную пасту в ванной, но шлет целый фунт, когда он в беде. Хорошо бы посмотреть, как она встретила агентов во второй раз. Полицейские в доме миссис Каролиссен! Эндрю понял, что скоро ему придется искать себе другую квартиру. Не может же миссис Каролиссен терпеть сыщиков в своем доме. Ну что ж, в конце концов это ее право.