Чрезвычайное положение

После похорон они вернулись на машине Эйба в Кейптаун и там как-то умудрились потерять друг друга. Первые две атаки полиции они пропустили и увидели лишь взбудораженную толпу. Зато когда началась третья, Эндрю оказался в самой гуще свалки. Он старался забыть происшедшее, вытравить его из памяти, но воспоминание было еще слишком свежо. Короткий приказ разойтись. Странное выражение на лице начальника полицейского отряда. Грозовая атмосфера. И нелепые кривляния разносчиков: «Бананы, баас[Баас — господин (

африкаанс). Здесь и далее примечания Л. Ибрагимова.]», «Шесть на шиллинг», «Купите бананы, баас». Внезапно, прежде чем он успел сообразить, что случилось, все бросились врассыпную, толкая друг друга и оглашая воздух истошными воплями. Какая-то женщина споткнулась и упала. Мальчишка-газетчик улепетывал, обхватив руками окровавленную голову. А Эндрю, не задумываясь, нырнул в проход между лавчонками, обгоняя полицию и толпу, и вот очутился здесь.

К этому времени уборная была уже набита битком; одних притиснули к дверям кабинок, другие сидели на умывальниках, а третьи стояли на ступеньках. Кто-то пришпилил к стенке объявление: «Пожалуйста, потеснитесь». Воздух отравляло зловоние, запах мочи и пота; было сыро и душно. Какая-то женщина звонко рассмеялась, но на нее тут же зашикали со всех сторон. Эндрю нестерпимо хотелось на улицу — лучше уж полицейские дубинки, чем это! Он поедет к себе в Грасси-Парк или на квартиру Руфи. Только бы выбраться из этой чертовой дыры! Если сюда зайдет полиция, их всех переловят, как крыс в мешке, вернее сказать, как крыс в нужиике. Кожа его зудела, и по спине струился обильный пот. Нет, нет, он должен выбраться отсюда! Эндрю протолкался сквозь толпу, стоявшую на лестнице, и осторожно выглянул на улицу. В воздухе все еще витал едкий запах слезоточивого газа. Сколько он проторчал внизу? Минут двадцать? Или двадцать пять? Площадь Грэнд-Парейд была совершенно пуста, ни одного полицейского. Повсюду валялись клочья бумаги, кое-где попадались потерянные ботинки и туфли, разбитые бутылки, а в одном месте лежала кукла.

— Вое спокойно, — крикнул Эндрю вниз. — Можете выходить. — Он застегнул пиджак, потравил галстук и быстро зашагал к вокзалу.

Глава вторая

Вокзал был запружен народом. Кругом стояли полицейские; они мрачно взирали «а толпу, придерживая руками кобуры. Атмосфера была напряженная и враждебная. Эндрю подошел к кассе для небелых и купил билет до Пламстеда. Там ему предстоит пересесть на автобус, а эти автобусы вечно запаздывают. У себя дома, в Грасси-Парк, о «примет ванну, перекусит и лишь потом отправится к Руфи. Как там Эйб? — беспокоился Эндрю. Успел он убежать от полиции и сесть в свою машину? Надо будет ему позвонить. Люди, толпившиеся на перроне, громко обсуждали последние события: разгон демонстрации на площади, похороны в Ланге и забастовку. Эндрю слышал вокруг голоса, но не прислушивался. У него была одна мечта — скорее попасть домой. А может быть, заехать сперва к Руфи? Он задумался. Нет, лучше повидаться с ней позже, в более спокойном состоянии.

Когда подошел поезд, толпа хлынула вперед, и молодой белый констебль стал оттеснять передних. Послышался ропот и угрозы. Полицейский расстегнул кобуру, нервно поглядывая перед собой. Неужели все начинается сначала? Эндрю вздрогнул. Господи, пронеси! Господи, пронеси!

Он втиснулся в вагон и занял место возле окна. Соседка у него оказалась очень разговорчивая: она живо описывала события на Грэид-Парейд. Эта женщина потеряла сумку на площади и винила в этом правительство. Она немного напоминала Эндрю миссис Каролиссен. То же костлявое крестьянское лицо, тот же сухой, монотонный голос. Все-таки хозяйка у него приличная. Называет себя «респектабельной цветной дамой», но, несмотря на мещанские предрассудки, пожалуй, не так уж плоха; во всяком случае, можно было нарваться на гораздо худшую.

Его только раздражало, что она зовет его «мистер Д.». «Мистер Д., у вас столько книг, неужели вы все читаете? — Она всегда говорила по-английски, но с сильным акцентом. — Должно быть, вы истратили на них уйму денег. Но нам, цветным, нельзя жалеть денег на учение, если мы хотим чего-нибудь добиться».