Чтение мыслей. Как книги меняют сознание

Но восполнение восполняет (supplément supplée), т. е. добавляется лишь как замена. Оно вторгается, занимая чужое место; если оно и наполняет нечто, то это нечто — пустота. Оно способно представлять или изображать нечто лишь потому, что наличие изначально отсутствует. Будучи подменой (suppléant), восполнение оказывается заместителем, подчиненным, местоблюстителем (qui tient lieu). Будучи заменой (substitut), оно не может просто добавиться к чему-то позитивно наличному как выпуклый отпечаток на поверхности: его место в структуре отмечено знаком пустоты. Ничто и нигде не может самонаполниться: самоосуществление требует знака, передачи полномочий. Знак всегда выступает как восполнение самой вещи[35]

.

Отрывок ему нравится, и он какое-то время размышляет над ним. Итан часто догадывается, к чему клонит Деррида. Однако в целом смысл текста от него ускользает. Это вечное недопонимание заставляет его нервничать. Тем не менее летом он все же решается прочесть работу Деррида, не останавливаясь на сложных местах по нескольку раз.

* * *

Через несколько месяцев пасмурным декабрьским вечером по дороге домой Итан замечает, что его мышление в последние время словно заторможено. Оно стало тяжеловесным, в нем нет живости ума — примерно с начала нового семестра, когда Итан перестал читать «О грамматологии». Он размышляет, может ли это быть взаимосвязано. Стараясь то и дело менять направление движения под мелким дождем, он приходит к следующему выводу: должно быть, летом между ним и книгой Деррида возникла некая химическая связь. Итан чувствовал это тогда: живые элементы его мышления образовывали взаимосвязь с идеями текста. Нечто внутри него реагировало на частично понятый текст. Тогда он воспринимал эти связи как временные, хотя бы по той причине, что на самом деле не понял до конца мысль автора. Однако теперь он осознал, что связи до сих пор не распались. Вместо того чтобы осесть в голове и зреть там, они подверглись брожению.

На самом деле в этом нет ничего удивительного. Два года назад он сражался с «Критикой способности суждения» Канта, а в прошлом году — с «Логико-философским трактатом» Витгенштейна. Итан одолевал страницу за страницей до тех пор, пока ему не начинало казаться, что он уловил основную мысль текста. Оба произведения в свое время кардинально изменили его представления о жизни. Он теперь по-другому смотрит на мир. Более того, чтение этих работ существенно повлияло и на его манеру вставать по утрам, ходить по улице, чувствовать и любить. Благодаря им он так сильно изменился, что вскоре уже не мог вспомнить, каким был до этого. Итану хорошо известно, какое воздействие на него оказывают труды великих философов. Однако он полагал, что смог измениться только тогда, когда полностью их понял. Теперь он знает: процесс преобразования начался еще при первом, пробном прочтении. Прежде чем Итан успевал понять, о чем идет речь, он уже менялся. Задолго до того, как он признавал мысли автора истинными. От этой мысли ему становится не по себе.

* * *

Не до конца понятые мысли Деррида не прекращают бродить в голове у Итана и в последующие месяцы. Не менее двух лет текст «О грамматологии» давит ему на мозг, постоянно воруя частички энергии, до тех пор, пока Итан не находит время вдумчиво прочитать книгу от начала до конца. И это помогает: хоть и потребовалось определенное время, в итоге Итану кажется, что он понял ключевые мысли автора. И даже если это не так, он покончил с книгой и возникшие в нем соединения могут дозреть, осесть в памяти и обрести покой. Он действительно чувствует себя намного лучше.

Теперь Итан опасается читать серьезные философские труды, не имея на это веского основания.

Лабиринт Спинозы