Чтение мыслей. Как книги меняют сознание

Со временем Катарина поняла, что это было нарциссичной мыслью, основанной на допущении, будто она в большей степени, чем другие, восприимчива к восприятию красоты и обладает особым знанием о непостоянстве всего земного. Тем самым Катарина приписывала себе уникальную роль. Это не вызывало у нее никаких положительных эмоций и было, скорее, признаком нервного расстройства, так что она решила обратиться за помощью к специалисту. Вместе они выяснили, что Катарина считала себя особенной, при этом не ставя себя выше других людей. Также удалось установить, что этот внутренний долг, заключающийся в ощущении бесконечной печали, исходил из глубины души Катарины и тем самым связывал ее с ней. Жизнь, наполненная глубиной, нравилась Катарине намного больше, чем жизнь, ее лишенная. Кроме того, внутренний долг способствовал тому, что Катарина чувствовала себя философом. По прошествии четырех сеансов психотерапевт не могла назвать ни одной причины, по которой Катарине следовало бы избавиться от этой печали. По всей видимости, чувство долга выполняло в ее жизни некую функцию, не причиняя при этом вреда ни самой Катарине, ни кому-либо другому.

* * *

На ужине после конференции Катарина знакомится с любимым философом — умной, располагающей к себе женщиной с утонченным чувством юмора. Ее личность еще интереснее, чем ее тексты. Катарина бы очень хотела быть на нее похожей, когда ей самой исполнится шестьдесят лет. В какой-то момент разговора философ упоминает Клариси Лиспектор и говорит: «Вам необходимо прочитать „Страсти по G. H.“. Именно вам!» Она с абсолютным восхищением рассказывает, что в книге идет речь о встрече женщины с тараканом в узком пространстве и в то же время о жизни и имманентности как таковой. После рекомендации от любимого философа у Катарины становится тепло на душе. Однако этой книги нигде нет в продаже, а в библиотеках на ее выдачу длиннющая очередь. Через четыре месяца Катарина случайно обнаруживает «Страсти по G. H.» в корзине с уцененными товарами в антикварном магазинчике. Тонкая книга издательства Suhrkamp — слегка пожелтевшие от времени страницы, зеленая обложка, стоимость два евро — лежит там, словно ждет именно Катарину. Катарина безумно рада находке. Она приносит книгу домой, ложится на кровать и начинает читать. Текст с самого начала кажется ей особенным. Во время чтения у Катарины захватывает дыхание от того, насколько прекрасен язык Лиспектор.

Нет, всякое внезапное понимание в конечном счете есть обнаружение острого непонимания. Каждый раз, находя, ты теряешь самого себя. Возможно, мое понимание оказалось настолько полным, что равнялось непониманию, и из него я выйду нетронутой и несведущей, как раньше. Никакое мое разумение не поднимется до уровня этого понимания, ибо жизнь — это тот уровень, до которого я только и могу добраться. Мой уровень — просто жить. Лишь сейчас — сейчас я знаю о некой тайне. Но я ее уже забываю, ах, чувствую, что забываю[47]…

Хотя книга увлекает Катарину и каждое предложение видится украшением, спустя тридцать страниц она по-прежнему не понимает, о чем именно идет речь. Это ее немного раздражает, так как она хочет погрузиться в текст настолько глубоко, насколько это вообще возможно. Тем не менее Катарина очень точно его воспринимает. Он на удивление светел. От него словно исходит свечение. Катарина переживала, что присутствие таракана будет вызывать у нее отвращение. Она ожидала большого количества земли, пота и рвоты. Однако этого в тексте почти нет. Речь, скорее, идет об отделанных штукатуркой стенах, плазме, пустыне и ярком солнце. Лиспектор рассуждает о жизни, раскрывая ее Катарине лишь небольшими порциями, дает лишь немного плазмы, лишь небольшую частицу беловатой массы, лишь несколько секунд чтения о настоящей жизни. Катарина чувствует, что ее каким-то странным образом пытаются пощадить, и не знает, как следует к этому относиться.

В дальнейшем Катарина постепенно осознаёт, что Клариси Лиспектор пытается говорить о чем-то невыразимом, к чему приближается с каждым новым предложением. По этой причине рассказчица постоянно противоречит сама себе и поправляет себя по ходу повествования. Текст становится поиском, который не приводит ни к какому окончательному результату. Катарина восхищается осознанным, настойчивым упрямством Лиспектор, ее желанием написать целую книгу и попытаться выразить то, что не поддается выражению.

В одном месте Лиспектор пишет: