Что губит королев

Кардинал пустил в ход все свое красноречие, тем не менее актриса проявила стойкость, и Дюбуа вернулся к герцогу с пустыми руками. Но, как нам известно, Филипп Орлеанский не отличался постоянством в своих увлечениях и быстро переключился на других дам.

Мориц впервые увидел актрису в ее коронной роли Федры, и, по-видимому, Адриенна пробудила в его душе нечто большее, чем чисто чувственное влечение. Воин познал плотскую любовь с тринадцати лет, и она так и оставалась для него влечением исключительно чувственным, сердце не имело с этим никакой связи. Довольно миловидная, бледная, стройная, слабого здоровья актриса на сцене преображалась и сумела пленить этого необразованного, закаленного в боях воина.

Да, Мориц не блистал ни своими манерами, ни образованием, ни познаниями, ни стремлением познакомиться с чем-то, выходящим за пределы сферы военного искусства. Да, для него эта привязанность была очередным приключением в цепи его амурных похождений, очередной отдых ратника после битвы. Но Адриенна полностью отдалась этому увлечению. Она образовывала этого диковатого авантюриста, обучила его тонкостям французского языка, литературе, привила ему вкус к поэзии и музыке, чтению и всем видам искусства и страстную любовь к театру, которая не оставляла его во всех походах. Как высказался один из современников, «она научила его всему, кроме военного дела, которое он знал как никто другой, и орфографии, которую он так никогда и не познал», – письма Морица на французском языке создают впечатление посланий, вышедших из-под пера полуграмотного человека. Конечно, он не отдавал себе отчет в том, сколь многим Адриенна поступалась для него, как высока была цена ее жертв. Граф Саксонский находил новые кратковременные увлечения на стороне, но всегда возвращался к ней, оправдания его были шиты белыми нитками, но возлюбленная не осмеливалась изобличать его.

Не следует забывать о том, что Мориц всю свою жизнь, даже на вершине славы, которой судьба его явно не обделила, страдал от своего фальшивого положения. Он был признанным сыном короля, он находился на расстоянии вытянутой руки от вожделенного трона – и не мог даже прикоснуться к нему. После того, как Август II признал сына, Мориц регулярно донимал отца просьбами обеспечить его каким-нибудь суверенным владением. Истощенная войной за Испанское наследство Франция наслаждалась долгожданным миром, и его отменно подготовленный полк не находил себе применения. Отец доверял ему кое-какие дипломатические поручения: например, послал его с секретной миссией к королю Великобритании Георгу I, приснопамятному супругу Софии-Доротеи Цельской, как минимум зачинщику убийства его дяди, Филиппа-Кристофа фон Кёнигсмарка, – но все это лишь увеличивало недовольство Морица. Когда отец предложил ему жениться на чрезвычайно богатой принцессе Гольштейн-Зондербургской, он вспылил и только вмешательство Флемминга предотвратило очередную вспышку гнева короля Августа из-за отказа сына вступить в этот брак. Флемминг молол свою копну: эта женитьба поставила бы чистой воды бастарда практически на один уровень с законным наследником Августа, и кто знает, какие последствия это могло бы повлечь за собой, в особенности учитывая авантюрный склад характера Морица. Граф Саксонский был на грани впадения в приступ глубочайшей меланхолии, когда знакомые дипломаты надоумили его подобрать то, что, казалось с первого взгляда, плохо лежит и так и просится ему в руки: настоящую корону, отнюдь недурную, – корону герцога Курляндского.

Курляндская авантюра

Это совершенно неизвестное нынешнему российскому читателю суверенное образование располагалось в западной части теперешней Латвии и признавало себя вассалом Польши. Оно было зажато между Россией, Польшей и Пруссией, естественно, каждое из этих трех государств лелеяло мечту присоединить его к себе, а два других – не допустить такого неправомерного усиления беспардонного наглеца, буде таковой решится на сию авантюру в этом захолустном уголке Прибалтики. Таким образом, подвешенное состояние герцогства Курляндии и Семигалии обеспечивало баланс сил в данном регионе. Само по себе герцогство было владением незавидным, его земли были малоплодородными, три четверти года они утопали в туманах и дождях, обильно питавших его многочисленные реки и озера. Население, около полумиллиона душ, кое-как перебивалось трудами рук своих, возделывая скудную землю и промышляя также разведением домашнего скота и рыболовством.