Что я видел

– Это электрическая плитка. На ней можно чай варить, яичницу жарить, молоко кипятить. Иди, – говорит, – посмотри, какой жар.

Бабушка стала над плиткой рукой водить.

Я пошёл смотреть, какой жар. А это в канавках проволочки. И они все стали красные от жару. Бабушка сказала, что это электричество идёт и греет.

И я тоже руку держал над плиткой. И от неё тепло, как от огня. Кошка легла около плитки и не боялась.

Газ

Вдруг в дверь позвонили, и пришла девочка, которая бабушке кошку давала.

Бабушка сказала:

– Ты что, Клавдя?

А Клавдя говорит:

– Я пришла вам помогать.

Бабушка говорит:

– Поставь воду на газ.

Я хотел сказать «почему» и не сказал. И смотрел. А Клавдя подошла к плите, повернула краник и потом в плиту спичкой, прямо сверху. И вдруг в плите как пыхнуло: «Пых!» И даже немножко выстрелило. И там, в плите, загорелся синий огонь. Очень синий. Клавдя поставила сверху большую кастрюлю. Прямо как ведро. Это чтоб воду кипятить.

Я пошёл к плите – смотреть, почему газ.

Клавдя стала говорить:

– Ага, вот и не знаешь, какой газ! А он по трубочке идёт. Захочу вот – хоп!

А я говорю:

– Какой хоп?

А Клавдя краник закрыла, огонь чуть хлопнул и погас.

А потом Клавдя говорит:

– А сейчас я захочу, и – хоп!

И опять краник повернула и зажгла спичкой. И снова пыхнуло, и загорелся синий огонь.

Клавдя опять сказала «ага». Она всё – «ага».

– Ага, у вас такого нету. Ага, у вас дрова жгут. Ага, у нас электрическая печка.

Я сказал:

– И не ага, не ага! И у меня мячик есть. Как лепёшка.

А Клавдя сказала:

– Ты его раздавил, потому и лепёшка. Ага!

А я стал говорить:

– Не ага, не ага…

Бабушка сказала мне:

– Перестань сейчас же!

А потом сказала Клавде:

– Смотри, Клавдя, уже кипит. Сними кастрюлю и потуши газ и плитку электрическую.

Клавдя сняла кастрюлю и опять краник закрыла, а я хотел, что пусть знают, что я не боюсь: я подбежал к плитке электрической и стал дуть, чтоб потушить. Она не тухла и всё равно была красная.

Клавдя, противная, стала хлопать в ладоши и на ножке прыгать и кричать:

– Ага! Ага! Ага!

И потом пальцем стала показывать. И ещё кричать и петь:

– Вот смотрите! Вот смотрите! Как он дует! Не задует! Ай-ай-ай! Ага!

Ага!

Я ещё дунул со всей силы и заплакал. И к бабушке скорей побежал. И стал плакать ещё больше, зачем плитка не тухнет и Клавка дразнит. Бабушка мне сказала, чтоб я стал на табуретку и чтоб я рукой взял за шнурок, где он в стенку воткнут. И чтоб дёрнул. И тогда плитка потухнет.

Я немножко боялся, а всё-таки полез. Клавка хотела раньше меня дёрнуть шнурок. А я скорей сам дёрнул. Шнурок так и вылетел из стенки. Там у него на конце чёрная коробочка. Из неё два гвоздика торчат. Они так из стенки и выскочили, как я за шнурок дёрнул. Я посмотрел на плитку. Она ещё немножко красная была, а потом потухла.

Я Клавке сказал, даже закричал нарочно:

– Ага!

А бабушка говорит:

– Теперь вставь обратно, как было.

Я стал эти медные гвоздики вставлять и не мог попасть в дырочки. Я потому не мог, что Клава всё хотела вырвать. А бабушка ей не дала. Бабушка сама взяла мою руку и моей рукой вставила эти гвоздики в самые дырочки. И плитка опять загорелась. А потом я сам вынул обратно, и плитка потухла.

Я тоже говорил Клаве:

– Ага! Ага!

И зажигал и тушил. Бабушка сказала, что это штепсель, где дырочки. А где гвоздики медненькие, это вилка.

Я сказал:

– Ха-ха-ха! Вилка! И вовсе не вилка! И совсем не вилка! А просто рожки.

И стал говорить:

– Рожки! Рожки! Рожки!

Клава кричала:

– А вот вилка! Вилка! Вилка!

Бабушка сказала:

– Фу, гадость какая! Слезай сейчас же с табуретки.

А потом сказала Клаве:

– А ты не егози. Большая, а такая глупая.

Клавдя достала с полки кастрюльку. Она была очень чистенькая, прямо как серебряная. У ней внизу торчали две медненькие палочки. Клавдя сказала, что она нальёт в кастрюльку воды и поставит кастрюльку на стол, а не на плиту, и вода сама закипит.

Я спросил бабушку:

– Правда?

Бабушка сказала, что правда.

А только вода не сама закипит, а потому что под кастрюлькой внизу плитка электрическая навсегда приделана. И если шнурок электрический провести, как вот к плитке, так вода закипит. Потому что плитка там разогреется, а вовсе не сама.

А всё равно я хотел, чтобы вода закипела и чтоб не на плите, а на столе. Потому что я думал, что она, может быть, и не закипит. Я сказал Клавде: пусть нальёт воды и пусть на столе закипит. А Клавдя стала кричать:

– Не верит! Он не верит!

Она скорей схватила кастрюльку и налила воды. И шнурок провела от кастрюльки к дырочкам, которые на стенке. Я залез на табуретку, чтоб смотреть, как на столе вода закипит в кастрюльке. Она сначала не кипела. И я всё пальцем пробовал её тихонько. Вода потом стала теплей. А потом совсем стала тёплая, и я не хотел палец туда макать. Потом пошли пузырьки, и Клавдя стала кричать «ага» и стала мне нос показывать, только чтоб бабушка не видала. Бабушка опять сказала:

– Не егози! И выдерни шнурок.

Клавдя не стала егозить. Мы пошли с ней снимать газеты, которые у бабушки в комнате.