Что искал Третий рейх в Советской Арктике. Секреты «полярных волков»

Маточкин Шар – одно из самых живописных мест Советской Арктики. Длина пролива равна 95 километрам, ширина его в среднем составляет 2 километра, но местами пролив сужается до полукилометра. С обеих сторон громоздятся покрытые вечным снегом горы до тысячи метров высотой. В некоторых местах с гор сползают небольшие ледники.

Знаменитый русский арктический мореплаватель Федор Литке, которому в 1827 году было поручено произвести съемку Маточкина Шара, в течение 5 дней тщетно искал вход в этот пролив и вернулся в Архангельск, так и не выполнив порученное задание.

А вот командир «Комета», впервые появившись на Баренцевом море, сразу вошел в пролив. Не странно ли? Впрочем, все встанет на свои места, если… если вспомнить, что этот пролив был внимательно осмотрен и запечатлен во всех ракурсах на кино– и фотопленки доктором Эккерном. Вот как об этом написал участник тех давних событий Э. Кренкель:

Мы шли по коридору обрамляющих Маточкин Шар скал. И природа, казалось, так хорошо знакомая по двум зимовкам, раскрывалась передо мной совершенно в новом свете. И ледники, и горные реки, все это из окна гондолы выглядело, как говорят фотографы и кинооператоры, общим планом, тем самым, увидеть который не дано с земли.

Если добавить к этому совершенно фантастические (по тем временам) возможности специальной кино– и фотоаппаратуры, которой был оснащен «цеппелин», все встанет на свои места. Старший на «Комете» капитан-цур-зее Р. Эйссен имел в своем распоряжении такой точный планшет этого новоземельского пролива, какие и не снились тогда нашим ледовым капитанам. Да, действительно отлично сделанная работа!

Кроме того, запас карт Советской Арктики нацисты могли пополнить после разгрома печально известного конвоя PQ-17 (и последующего осмотра немецкими подводниками некоторых брошенных экипажами его судов). А также после захвата советских шлюпок (в июле 1942 года– с мотобота «Чайка», в июле 1943 года– с гидрографического бота «Академик Шокальский», в августе 1944 года – с гидрографического бота «Норд») или после расстрела или захвата любой полярной станции. Или после обнаружения пропавшего вельбота, спущенного с погибшего в августе 1944 года транспорта «Марина Раскова».

Но даже если это соответствует действительности, то, по нашему твердому убеждению, материалов для составления подробнейших карт советского сектора Арктики, какими явно пользовались на немецких подлодках, «работавших» в Карском море, явно не хватает! Однако не следует забывать о пресловутой немецкой педантичности в многолетнем накоплении всевозможных материалов по теме «Безопасность плавания в арктических водах СССР», которые столь же педантично собрали гитлеровские полярные «исследователи».

Германские специалисты в Советской Арктике

Уже на следующий год после полета LZ-127 из Архангельска к Земле Франца-Иосифа дважды приходил ледокольный пароход «Малыгин». В первый поход в бухту Тихая была высажена смена советских полярников во главе с И. Папаниным. В ее составе на архипелаг высадился и немецкий ученый Иоахим Шольц. Тем же рейсом, но в составе другой советско-германской экспедиции, в Русскую Гавань (западное побережье Новой Земли) на зимовку прибыл немецкий геолог Курт Велькен. Вместе с советскими полярниками он занимался измерением толщины ледяного покрова (в Русской Гавани, на мысе Желания и в проливе Маточкин Шар) сейсмометрическим методом. Обе смены вели совместные исследования по плану работы Второго международного полярного года.

Через неделю с новым рейсом на «Малыгине» в бухту Тихая прибыл и германский полковник Вальтер Брунс для выполнения специального задания общества «Аэроарктик» по исследованию арктических районов на предмет условий посадки на архипелаге «цеппелинов».

По меньшей мере несколько лет немецкие «исследователи» открыто не появлялись на карских островах и архипелагах, разве что приходили сюда в составе команд на торговых судах, которые тогда прибывали к причалам Енисея и Оби. Лишь в июне 1939 года на советском зверобойном судне «Мурманец» в Карское море пришла группа «научных сотрудников Ленинградского арктического института», почему-то общавшихся между собой только на немецком языке.