Что не снилось Столыпину

Так вот: накануне 1917 года в Российской империи бедняцких хозяйств было 75%. То же соотношение осталось и после революции, разве что большевистское правительство лукаво разделило бедняков на три категории: батраков (совсем уже нищих), собственно бедняков и маломощных середняков. Около 30% дворов были безлошадными, около 25% не имели коров, 35% не имели пахотного инвентаря (кто не знает — это соха, редко плуг, и простая борона).

В 1927/28 хозяйственном году от сельхозналога ввиду крайней слабости были освобождены 38% бедняцких хозяйств (тем более что от их копеек государству никакого толка не было), а маломощные середняки, составляя 33%, внесли всего лишь 6% всех платежей. Более того, не в силах прокормить себя с земли, не меньше половины хозяйств покупали хлеб. Основным покупателем русского хлеба являлся русский же крестьянин.

Вот и ответьте, пожалуйста, читатели «Эксперта», экономисты и коммерсанты, что со всем этим можно было сделать?

Что делать с лишними людьми?

Основная беда российского аграрного сектора — микроскопический размер хозяйств и их крайняя слабость — появилась, естественно, не в 1920–е годы. Она сформировалась за два века рабовладельческого строя и была закреплена реформой 1861 года. По–своему ее авторы были правы. Они ставили в самые выгодные условия крупные помещичьи хозяйства, давая им землю, деньги (выкуп) и сколько угодно дешевой рабочей силы, чтобы те производили товарный хлеб. Крестьян же попросту бросили на произвол судьбы, да еще взыскали выкупные платежи за землю, ничем не компенсировав двухвековой рабский труд. Реформа была откровенно англо–саксонского типа, то есть по закону джунглей: слабые вымрут, сильные останутся.

Что могли противопоставить крестьяне такому положению дел? Защищаться они не могли, оставалось либо покориться и схватиться друг с другом в свирепой битве за жизнь, либо попытаться выжить всем вместе. Русская деревня выбрала второе, сохранив прежние общинные порядки. Имеющиеся крохи земли делили на всех. Плюс к тому желание получить большой надел и колоссальная детская смертность (еще в 1913 году четверть младенцев умирали, не дожив до года) стимулировали высокую рождаемость. В начале ХХ века на селе, по разным оценкам, насчитывалось от 20 млн до 32 млн лишнего населения. Если брать среднюю цифру — одна шестая населения страны.

Это и было основной бедой русского аграрного сектора: мельчайший размер хозяйств, 25 (в среднем) млн лишнего населения и община, за которую русское крестьянство судорожно цеплялось, чтобы выжить. К началу ХХ века в России начались колоссальные аграрные беспорядки: доведенные до потери инстинкта самосохранения крестьяне принялись грабить помещиков, в которых видели своих главных врагов.

Тогда-то и задумал саратовский губернатор, ставший вскоре премьер–министром, свою аграрную реформу.

Столыпин прекрасно понимал, что мечта крестьянина — раздел помещичьей земли — не только не принесет пользы русскому аграрному сектору, но загонит его еще глубже в трясину. С помещиками все было в порядке, самые крупные из них уверенно шли к процветанию. Теперь надо 15 млн мелких хозяйств превратить… скажем, в 1 млн крупных и пару миллионов средних и на этом успокоиться.

Как это сделать? Да проще простого: надо разрушить общинное землевладение, дать крестьянам землю в собственность и предоставить все естественному течению вещей. В своей знаменитой речи в Государственной думе премьер говорил: «Необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли русской, освободиться от тех тисков, от тех теперешних условий жизни, в которых он в настоящее время находится. Надо дать ему возможность укрепить за собой плоды трудов своих и представить их в неотъемлемую собственность… Такому собственнику–хозяину правительство обязано помочь советом, помочь кредитом, то есть деньгами».

И вот вопрос: сколько их было среди сельского населения, этих сильных, способных к развитию крестьян? Очень скоро это стало ясно: после столыпинской реформы часть хозяйств ушли в отрыв, и было их около 5%. А остальные? Или кто-то думает, крестьяне не поняли, на что их обрекают?

Деревня буквально взвыла. Общее мнение высказала Рыбацкая волость Петербургского уезда: «По мнению крестьян, этот закон Государственной думой одобрен не будет, так как он клонится во вред неимущих и малоимущих крестьян. Мы видим, что всякий домохозяин может выделиться из общины и получить в свою собственность землю; мы же чувствуем, что таким образом обездоливается вся молодежь и все потомство теперешнего населения. Ведь земля принадлежит всей общине в ее целом не только теперешнему составу, но и детям и внукам».