Что не стоит делать невидимке

Бедный старенький Стэнли. Он улыбнулся мне, когда я прошла мимо его комнаты; дверь у него всегда открыта. (На самом деле большинство дверей открыты, и невозможно удержаться и не заглянуть. Это всё немножко смахивает на чересчур душный зоопарк.) Улыбнувшись, он неожиданно сделался словно на семьдесят лет моложе, и от этого я тоже заулыбалась, но потом почувствовала себя печально и виновато: почему это я радуюсь, что он выглядит молодо?

Что плохого в старости?

Глава 7

Кто-то из персонала выкатил прабабулю на кресле из комнаты, ба поспешила следом, и я осталась одна, глядя на море.

Кое-чего не хватало. Кое-кого.

Моей мамы. Она должна была быть здесь. Четыре поколения женщин нашей семьи, и про одно из них – мою маму – забыли.

Многое ли вы помните из совсем раннего детства? Типа, до того, как вам исполнилось, скажем, года четыре?

Ба говорит, что почти ничего не помнит.

Я представляю это так: ваша память – это большой кувшин, который постепенно всё наполняется и наполняется. К тому времени, как вы достигаете возраста ба, память здорово переполняется, так что вам ничего не остаётся, кроме как начать избавляться от всяких воспоминаний, чтобы освободить место, а проще всего это сделать с самыми старыми.

Для меня, однако, воспоминания из раннего детства – это всё, что осталось мне от мамы. Плюс горстка разных памятных штуковин, которые хранятся в картонной коробке с крышкой.

Самое главное – это футболка. Это то, что я вижу первым делом, когда открываю коробку, потому что футболка – самый большой предмет. Простая чёрная футболка. Она принадлежала маме и до сих пор пахнет ею.

И когда я открываю коробку, которая большую часть времени стоит у меня в шкафу, я достаю эту футболку, прижимаю к носу и закрываю глаза. Я пытаюсь вспомнить маму и пытаюсь не грустить.

Запах, как и воспоминания, теперь совсем слабенький. Это смесь терпкого парфюма, стирального порошка и пота, но чистого пота – не сырной вони, которой, по мнению людей, несёт от Эллиота Бойда, но которую я сама никак не могу учуять. Это просто запах человека. Моего человека, моей мамы. Сильнее всего футболка пахнет в районе подмышек – звучит противно, но это не так. Однажды запах выветрится полностью. И это немного пугает меня.

Ещё тут лежит поздравительная открытка, адресованная мне, и стишок оттуда я знаю наизусть.

Дорогому человечку

От души желаю яМного радости и счастьяВ первый день рождения

А внизу аккуратным ровным почерком написано:

«Моей Бу, счастливого первого дня рождения от мамули, целую и обнимаю».

Бу – так меня ласково называла мама. Ба говорит, что не хочет использовать это прозвище, потому что оно принадлежит нам двоим – мне и маме, и это здорово. Словно у нас с ней есть секрет, что-то общее, только наше.

Чем ещё хороша открытка, так это тем, что на ней осталось немножечко запаха футболки, так что пахнет она не только бумагой, но и мамой.

Я думала об этом, сидя в прабабулиной комнате, когда мои мысли прервала ба.

– Ты идёшь, Этель, или так и будешь в облаках витать? И что за унылое лицо? Вечеринка же!

По следующей части я пробегусь быстренько, потому что было примерно так весело, как вы себе представляете… не считая кое-чего странного, случившегося под конец.

ПРАБАБУЛИНА ВЕЧЕРИНКА

Гости:

Человек двадцать. Все, не считая меня и медпомощницы по имени Честити, были совсем взрослые, а то и вовсе древние.

Что на мне было надето:

Сиреневое платье с цветочками и ободок в тон. Ба считала, что я выгляжу миленько. Это было не так. Девчонкам вроде меня просто должно быть позволено носить джинсы и футболки до тех пор, пока с них не сойдёт вся неуклюжесть-тощесть-прыщавость. На деле я выглядела, как мультяшная версия страшненькой девчонки в симпатичном платье.

Что я говорила: