Что не так с этим миром

Такова печальная история Хаджа и Гаджа; я привожу ее как пример бесконечного и раздражающего недоразумения, которое постоянно творится в современной Англии. Чтобы вытащить людей из лачуги, их переселяют в доходный дом, и поначалу здоровая человеческая душа ненавидит и то, и другое. Первое желание человека – убежать как можно дальше от лачуги, даже если это приведет его в густонаселенный муравейник. Второе желание, естественно, уйти из муравейника, даже если это приведет обратно в лачугу. Но я не держу сторону ни Хаджа, ни Гаджа, и я думаю, что ошибки этих двух известных почтенных мужей проистекают из одного простого факта: они возникли из-за того, что ни Хадж, ни Гадж не задумывались даже на мгновение о том, в каком доме сам человек, вероятно, хотел бы жить. Короче говоря, они не начинали с идеала и, следовательно, не стали практичными политиками.

Теперь мы можем вернуться к цели нашего запутанного вступления о восхвалении будущего и неудачах прошлого. Собственный дом представляет очевидный идеал для каждого, и теперь мы можем спросить (принимая эту потребность как самую типичную), почему у человека нет дома и может ли человек в каком-либо философском смысле быть сам в этом виноват. Думаю, что да, в некотором философском смысле тут есть собственная вина человека, а в еще более философском смысле это вина его философии. И это я сейчас попытаюсь объяснить.

Замечательный оратор Бёрк[77]

, который редко сталкивался с реальностью, сказал, как я полагаю, что дом англичанина – его крепость. Это действительно любопытно, поскольку так вышло, что англичанин – почти единственный человек в Европе, чей дом не служит ему крепостью. Почти повсеместно действует принцип крестьянской собственности: даже бедный человек может быть господином пусть хотя бы клочка своей земли. Есть определенная выгода в совпадении арендодателя с арендатором: арендатор не платит арендную плату, а арендодатель выполняет какую-то работу. Но сейчас меня интересует не защита мелкой собственности, а лишь тот факт, что она существует практически везде, кроме Англии. Правда и то, что сословие мелких собственников сегодня подвергается нападкам со всех сторон: его никогда не существовало у нас, и оно может быть уничтожено у наших соседей. Поэтому мы должны задать себе вопрос, что именно в человеческих делах вообще и в этом домашнем идеале оказалось причиной упадка естественного человеческого стремления, и особенно в нашей стране.

Человек блуждал всегда. Он был бродягой со времен Эдема, но он всегда знал, чего ищет, или думал, что знает. У каждого человека есть дом где-то в сложном космосе; его дом ждет его где-то далеко среди медленных рек Норфолка или греется на солнышке на склонах Суссекса. Человек всегда искал тот дом, о котором написана эта книга. Но под холодным и ослепляющим градом скептицизма, которому человек ныне подвергается, впервые стали остывать не только надежды, но и желания. Впервые в истории человек начинает сомневаться в цели своих странствий по земле. Он всегда сбивался с дороги, но теперь потерял свой адрес.

Под давлением определенных философий высшего сословия (или, другими словами, под давлением Хаджа и Гаджа) обычный человек действительно забывает о цели своих усилий, и его усилия становятся все слабее и слабее. Простое представление о собственном доме высмеивается как буржуазное, сентиментальное или презренно христианское. В различных словесных формах человеку рекомендуется выходить на улицу, и это называется Индивидуализмом; или отправляться в работный дом, что называется Коллективизмом. Чуть позже мы рассмотрим этот процесс несколько более тщательно. Но здесь можно сказать, что если Хадж и Гадж или руководящий класс когда-нибудь потерпят неудачу, то уж никак не из-за отсутствия очередного современного лозунга, прикрывающего их давнее господство. Великие лорды откажут английскому крестьянину в его трех акрах и корове на прогрессивных основаниях, если не смогут и дальше ему отказывать на основаниях консервативных. Они откажут ему в трех акрах земли, прикрываясь государственной собственностью. Они запретят ему иметь корову из гуманистических соображений.

И это подводит нас к окончательному анализу того исключительного влияния, которое помешало доктринальным требованиям англичан. Я полагаю, некоторые до сих пор отрицают, что Англией управляет олигархия. Мне вполне достаточно знать, что человек мог задремать около тридцати лет назад над газетой и проснуться на прошлой неделе со свежей газетой в руках, и ему показалось бы, что он читает все о тех же людях. В одной газете он нашел бы лорда Роберта Сесила, мистера Гладстона, мистера Литтлтона, Черчилля, Чемберлена, Тревельяна, Акланда. В другой газете он найдет лорда Роберта Сесила, мистера Гладстона, мистера Литтлтона, Черчилля, Чемберлена, Тревельяна, Акланда. Если это не означает, что всем управляют несколько семейств, значит, я совершенно не разбираюсь в происходящем. Должно быть, всем правят удивительные демократические совпадения.

Х. Угнетение оптимизмом