Что остается от небес

«Утонула», – сказали ему. Но мальчик не поверил. День за днем он пробирался на скалы к югу от городка и вглядывался в пенистые волны пролива, не сводя глаз, ожидая, что мать вернется. И только через семнадцать лет узнал, что был прав. София, графиня Гендон, не погибла в море. Она просто уплыла, оставив мужа, вышедшую замуж дочь, могилки двоих сыновей… и Себастьяна.

Семнадцать лет Девлин прожил с ложью о смерти матери. Сейчас он спрашивал себя: «Неужели обман нескончаем? Сколько же неправды может искажать самые основы жизни?»

После ухода Лавджоя виконт немного постоял, вертя в руках список пассажиров «Альбатроса». Затем налил себе выпить и даже поднес к губам. Но вместо того, чтобы сделать глоток, повернулся и швырнул стакан в незажженный камин. Осколки хрусталя и крепкое бренди брызнули яростным взрывом.

А потом отправился на поиски мужа своей матери.

* * * * *

Он нашел канцлера казначейства в его рабочем кабинете на Даунинг-стрит. Граф стоял у книжного шкафа с фолиантом в руках, наклонив голову, словно выискивая что-то в тексте.

– Надо поговорить, – заявил Себастьян.

Гендон вскинулся, раздраженно выпятив челюсть.

– Девлин, в самом деле, если ты…

Список пассажиров «Альбатроса» взмыл вверх и негромко хлопнулся на раскрытые страницы в руках у графа.

– Сию же минуту.

Отложив в сторону книгу, Алистер Сен-Сир развернул потрескивавшие от старости бумаги, какое-то мгновение изучал их, а затем утратившей твердость рукой осторожно сложил обратно.

– Захвачу шляпу, – обронил он и отвернулся.

Себастьян еле дождался, пока они окажутся на дальних тропинках Прайви-гарден[54], чтобы взорваться вопросом:

– Зачем? Почему вы это сделали?

Девлин боялся, что граф намерен упорствовать. Но даже такой упрямец, как Гендон, должен был понять, что время отрицаний прошло. Вельможа шагал, сцепив руки за спиной и низко опустив голову. Он внезапно показался Себастьяну сильно постаревшим и очень, очень уставшим.

– Имеешь в виду, почему не отрекся от тебя при рождении? Ты это хотел спросить?

– Да.

– И не объявил себя на весь мир рогоносцем? Черта с два! – граф прищурился на раскидистые кроны росших вдоль аллеи ясеней, трепетавших бледно-зеленой листвой на лазурном фоне ясного неба. – Не отрицаю, я был в ярости. А какой бы мужчина не рассвирепел? Однако согласился растить тебя, как своего ребенка. У меня уже имелось двое крепких, здоровых сыновей. Никто и предположить не мог, что до тебя дойдет очередь наследования.

«Никто и предположить не мог»…

– А мой настоящий отец? Кто он?

– Не знаю.

Себастьян, пытливо вглядываясь в привычный грубоватый профиль, гадал про себя, не ложь ли это. Не очередное ли вранье, нагроможденное поверх многих других?

– А как насчет Аманды? Она знает?

– Возможно, – Гендон бросил на собеседника быстрый взгляд. – Не могу сказать. Мы никогда с ней об этом не заговаривали. Хотя я всегда подозревал, что Аманде было известно о делах вашей матери гораздо больше, чем пристало девочке ее возраста.

– Но ведь она знает, что я не ваш сын?

– Да.

– Выходит, вы вдвоем… Вы оба знали, что мы с Кэт – не брат и сестра, и все же позволили нам считать… – задохнувшись, Девлин не смог договорить. – Во имя Всевышнего, как вы могли?!

Крупная рука графа ударила по воздуху, на лице застыла маска непреклонной решимости.

– Двадцать девять лет я скрывал от тебя правду. Неужели ты всерьез ожидаешь, что я так бы в одночасье все и выложил? Чтобы мой наследник разрушил свою будущность, заключив губительный брак с актриской?

– Господи, это же нелепо! – Себастьян откинул голову, спугнувши резким смехом гулявшего рядом голубя. Вскрикнув и захлопав крыльями, птица взметнулась ввысь. – Ведь Кэт – ваша родная дочь, а я… Я – всего лишь Бог знает чей незаконнорожденный сын. Если поразмыслить, вам был прямой интерес поощрить наш союз. В этом случае мои дети действительно были бы вашими внуками – только не через меня, а через Кэт.

– В глазах общества и закона ты – мой сын. Я признал тебя таковым почти тридцать лет назад. Pater est, quem nuptiae demonstrant[55]. Ничего не изменилось.

– Вот тут вы ошибаетесь, – возразил Себастьян, останавливаясь так резко, что усыпанная ракушками  дорожка захрустела под сапогами. – Все изменилось. Абсолютно все.

И, повернувшись, нырнул в гущу деревьев.

* * * * *

Девлин сидел на одной из скамей с высокой спинкой, которыми был заставлен круглый неф Темпла[56], и, полуприкрыв веки, рассматривал на мощеном полу мраморное изваяние одетого в кольчугу средневекового рыцаря. Когда-то, когда Себастьяну было двадцать один, а Кэт шестнадцать, они пришли сюда, в старинную церковь тамплиеров и поклялись друг другу в вечной любви.

Он услышал скрип тихонько открывшейся и закрывшейся двери, уловил приближающиеся легкие шаги, вдохнул знакомый сладостный аромат, когда Кэт скользнула рядышком на скамью.

– Как ты узнала, где меня найти?

Мягкая улыбка коснулась губ актрисы.

– Должна признаться, это далеко не первое место, где я искала.

Желание стиснуть ее в объятьях было столь велико, что пришлось вцепиться руками в спинку передней скамьи.

– Ты говорила с Гендоном?