Что осталось после нее

Иззи схватила корзинку обеими руками, случайно прижавшись раненым пальцем к ручке. Острая боль эхом отдалась в сердце и в мыслях. Противоречивые чувства брали вверх над разумом, хотя интуиция подсказывала, что ничего хорошего из этого не выйдет и поэтому лучше держаться от Итана подальше. И все же он ей нравился. Внутри у Иззи все свело от ярости.

— Зачем?

Тут к ним подошли Пег и Гарри.

Итан взял у женщины аптечку.

— Давайте я, — предложил он. — Ведь это я виноват.

— Ты уверен? — встревоженно переспросила Пег. — Ей не нужно наложить швы?

Итан усмехнулся.

— Нет, швы накладывать не нужно. Это всего лишь маленькая царапина-:

— Ладно, как скажешь. Ты же будущий врач, в конце концов. Ты тогда позаботься об Иззи, а мы уберем посуду.

Иззи не успела возразить. Пег и Гарри пошли к деревьям, чтобы собрать стулья и сумки, и они с Итаном снова остались наедине. Он открыл дверь машины и велел Иззи сесть на пассажирское сиденье. Она послушалась и примостилась на теплом кожаном сиденье, свесив ноги наружу. Итан опустился на колени и положил аптечку на землю. Затем он взял ее за руку и осторожно снял пропитанное кровью бумажное полотенце. Иззи скривилась и отвела глаза.

— Не будь такой нюней, — сказал он. — Представь, что ты порезалась листом бумаги. Кровь уже засохла.

— Ты же сказал, порез глубокий.

— Глубокий, но маленький. Все будет хорошо, я обещаю.

Теплые нежные пальцы скользили по ее руке. Он потянул девушку к себе, чтобы перевязать рану. Что бы он подумал о ней, если бы узнал, что она сама себя резала? «Наверное, решил бы, что я психованная, — подумала Иззи. — И, пожалуй, так оно и есть».

— Ах, ну да, — небрежно произнесла она, чтобы отвлечься от своих мыслей. — Ты же будущий врач.

— Родители мечтают, что я стану врачом, — объяснил Итан, перебирая лекарства в аптечке. — А я бы хотел работать на скорой помощи.

— Я бы не смогла, — заявила она и, чтобы не смотреть на свой палец, стала наблюдать через пыльное лобовое стекло за Пег и Гарри.

Они стояли в тени деревьев. Чмокнув Пег в губы, Гарри взял у нее сумку со льдом. Она с улыбкой взъерошила ему волосы. Иззи вспомнила, как ездила с родителями на пляж. Они со смехом гонялись друг за другом по песку, а потом отец обнял маму за талию, поцеловал и понес в воду. Иззи, улыбаясь, наблюдала за ними. Ей было уютно и тепло. Она верила, что в мире живут счастливые люди, которые любят друг друга. А как же иначе? Но тут на нее обрушилось другое воспоминание: отец лежит ничком на кровати на окровавленной простыне, а в голове у него зияет черная дыра. Мать сидит на корточках в углу комнаты, глядя перед собой, у испачканных в крови ног — охотничья винтовка. Иззи затошнило. Выходит, веселье на пляже, счастливые рождественские утра, поцелуи на прощание, смех и шутки за обеденным столом — все это лишь обман, иллюзия. Как знать, какие роковые секреты, способные разрушить их маленький идеальный мирок, скрывают друг от друга Пег и Гарри?

— Еще бы, — рассмеялся Итан. — Тебе бы пришлось нелегко, раз ты не переносишь вида крови.

— А… что? — спохватилась она, стряхнув мрачные мысли.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — встревоженно спросил он.

— Да, — ответила Иззи. — Прости, я задумалась.

Она осторожно скосила глаза, наблюдая за тем, как он смазывает йодом палец. Сейчас будет жечь… Но нет, она ничего так и не почувствовала.

— Мы говорили о том, что ты бы вряд ли смогла работать на скорой помощи.

— Точно, — согласилась Иззи. — В детстве я хотела быть ветеринаром. Не могу смотреть, как страдают животные. Но я бы ни за что не согласилась их оперировать, даже ради спасения жизни. — Ну вот зачем она разоткровенничалась? Иззи стало противно. Думать надо, прежде чем говорить. Наверное, она еще не пришла в себя после того, как порезалась.

— Я тоже. В прошлом году моя собака — у меня был лабрадор — попала под машину. Я несколько дней плакал, даже в школу не ходил. Кошмар.

— Как же ты будешь работать на скорой? Тебе придется смотреть на то, как люди страдают.

— Это совсем другое.

— Почему другое? — удивилась она.

Он пожал плечами.

— Не знаю, как объяснить. Животные ни в чем не виноваты. А люди… они не такие безобидные. Животные лучше людей.

Она посмотрела на его иссиня-черные волосы, широкие плечи, загорелую шею и совсем забыла о порезанном пальце. Он обернул вокруг него марлю и медленно, осторожно отлепил лейкопластырь. Неужели Итан не просто самоуверенный качок? Неужели у него есть сердце, мысли? Или он заманивает ее в ловушку? Иззи вспомнила, с какой фальшивой почтительностью он обратился к Пег — «миссис Бэрроус». От мальчишек, которые подлизываются к взрослым, хорошего не жди. И все же ей показалось, что она впервые увидела Итана таким, какой он есть на самом деле.

— Как звали твоего пса? — спросила она.

— Люси, — ответил он. — Это была девочка.

— Бедная Люси. Очень жаль.

— Спасибо. В прошлом году родители купили мне другую собаку, тоже лабрадора. Мы назвали ее Вторая Люси.