Что скрывает любовь…

Понимала, времена изменились. Государственная социальная политика получила статус адресной помощи. Что-то вроде – заботимся не обо всех, а об отдельных гражданах. И льготы лучше деньгами. В результате монетизация до минимума сократила обязательную медицинскую помощь населению, а у льготников фактически отняла их привилегии. И какую пользу принесли такие нововведения? Вопрос остается без ответа, в первую очередь со стороны властей. Видимо, он поставлен некорректно. Может быть, они и вправду не ведают, что натворили?

Она успокаивала себя еще и тем, что у военных пенсионеров и членов их семей есть хоть видимость социальной защиты. У большинства ее знакомых нет и таких гарантий. Заболев, они предпочитали заниматься дома самолечением. На профессиональную медицинскую помощь попросту не было денег. Что ж, приходилось мириться с отношением к себе как к отработанному материалу, который стал не нужен новому хозяину.

Находясь всю жизнь в постоянном водовороте событий и людей, тяжело осознавать потерю своей исключительности. Вдруг все изменилось, и ты оказалась в пустоте. Да, живешь среди людей, но они не твоего круга и ты им не интересна. Пустота… А за ней уже просматриваются приметы финиша жизни.

То же самое происходило в их семейных отношениях. Видимо, такое ощущение пришло не сегодня и не вчера. Но отчетливо проявилось, когда после поступления сына в военное училище они остались вдвоем. Каждый из них уже давно жил самостоятельной жизнью и все больше отдалялся от своей второй половины.

Сергей зимой по пятницам устраивал с друзьями мужские посиделки. Выпивали, делились скудными местными новостями, ругали армейскую реформу. Так продолжалось года три. Не жизнь, а идиллия. А точнее, иллюзия жизни.

Вместе с тем однообразие и рутинность работы становилась в тягость. Аппарат председателя Заксобрания готовил пояснительные записки к новым законопроектам, разрабатывал местные законодательные инициативы, отвечал на письма избирателей. Здесь Виктор воочию увидел законодательную кухню, на которой рождались законопроекты, часто пролоббированные местными бизнесменами. Но с такой работы аппарат не имел никакого интереса. На разработку законов уходило много времени, а их актуальность пропадала уже через год-полтора. Правда, за это время кто-то успевал «отбить» свои денежки на налоговых послаблениях и других законодательных новеллах. В итоге закон продолжал существовать, заполняя правовое поле юридическими правилами, но реально не исполнялся. И отменить его было невозможно. Объяснялось это опасением, что начнут искать виновных в принятии законодательных несуразностей. Прокуратура увидит в них коррупцию, назовет имена заинтересованных депутатов. Да и нарушится сам механизм принятия подобных документов. Словом, круговая порука…

Старый и новый состав депутатского корпуса остерегался публичности расследований. Все успешно пользовались созданным предшественниками механизмом. В результате и социальные законодательные поправки приносили мало пользы простому человеку. Готовились такие законопроекты по остаточному принципу. А чего еще можно ожидать от местного парламента, если он на девяносто процентов состоял из бизнесменов? Они в первую очередь заботились о процветании своего коммерческого предприятия. Вот и приходилось отвечать округлыми фразами на жалобы населения: мол, ваше обращение рассмотрено, к сожалению, данный вопрос не в нашей компетенции.

Все более-менее значимые вопросы решались исполнительной властью региона. Даже выборы в местные муниципальные собрания проходили под контролем той же администрации области. Стремление губернатора к всеобщему тотальному контролю привело к фактической отмене выборов глав муниципальных образований. Их место стали занимать так называемые сити-менеджеры. Правда, переименование не отразилось на содержании городского хозяйства. Чище стал лишь центр города. А дворы городских многоэтажек, как и до этого, летом зарастали бурьяном, зимой покрывались многометровым «арктическим» снегом. В подъезды можно было попасть, пробираясь по узким лабиринтам-траншеям. Весной потоки талой воды смывали зимний мусор, который засорял давно не чищенные канализационные коллекторы.

Народ шутил: уровень паводковой и дворовой воды превысил допустимые пределы. На следующий год нас просто смоет в Волгу.

На перекрестках скапливались огромные лужи, в которых глохли автомобили и тонули собаки. Чтобы исправить положение, следовало на здании городской мэрии вывесить плакат с мудрым и древним изречением персидского шаха Шапура: «Несколько вещей украшают всякий город: царь-победитель (сити-менеджер), справедливый судья (некоррумпированные прокуратура и суд), искусный врач (ремонт медучреждений) и полноводная река».

Три заповеди не исполнялись, четвертая же компенсировала неисполнение первых.