Что смешного

И вот они уже стоят перед лифтом. Секретарь, как заметила Фиона, даже не пыталась завязать разговор с этой горгульей, видимо, и горгулья не особо стремилась к тому, что обычно называется человеческим контактом. Однако ей придется.

Широким шагом она направилась к ней, пытаясь скрыть свою нервозность и неуверенность широкой улыбкой и вежливыми манерами, как только миссис Уилер дошла до стола секретаря, Фиона уставилась на нее, когда на лице женщины проступило недоумение от такого приближения, Фиона решила пояснить:

– Миссис Уилер?

Недоверие вылетело из этой дамочки, словно мухи из мусорного бака.

– Д-да? Прокуренный баритон, тем не менее, голос довольно властный, как будто хрип плотоядного животного.

– Миссис Уилер,– поторопилась объясниться Фиона,– я Фиона Хэмлоу, одна из адвокатов нижнего звена, мне посчастливилось работать над крохотным кусочком вашего дела, и я очень надеялась, что однажды у меня появится возможность сказать вам, как сильно я вами восхищаюсь.

Тут уже даже секретарша удивленно подняла на нее глаза, а миссис Уилер, с облаком мух недоверия, парящих над ее головой, спросила:

– Правда?

– Вы приняли настолько уверенную позицию,– уверяла ее Фиона. – Многие бы просто сдались, позволили бы себя растоптать, но не вы.

– Не я,– согласилась миссис Уилер, в ее хрипе послышалась нотка самодовольства. На горизонте количество мух уменьшалось.

– Позвольте,– попросила Фиона,– я просто пожму вам руку.

– Мою руку.

– Мне больше ничего не нужно,– уверяла ее Фиона и позволила себе легкий девчачий смешок. – Мне может серьезно влететь просто за то, что я с вами говорю. Но из всех людей, которых мне доводилось знать с тех самых пор, как я пришла сюда работать, вы единственная, кем я действительно восхищаюсь. И поэтому – если это не слишком – если это превышение полномочий – позвольте? И она протянула свою миниатюрную правую руку, все с той же веселой и полной надежды улыбкой на лице и боготворящим светом в глазах.

Миссис Уилер не протянула руку в ответ. Она даже не посмотрела на нее.

– Если, мисс… – запнулась она.

– Фиона Хэмлоу.

– Если, мисс Хэмлоу, Тумбрил прислал вас, чтобы умаслить меня, будьте любезны, передайте ему, что лучше ему этого не делать.

– О, нет, миссис…

Но тут приехал лифт. Не посмотрев больше ни на Фиону, ни на секретаря, миссис Уилер прошла в лифт, как будто она капитан корабля, уверенно заходящий на узурпированное судно. Дверь за ней тихо закрылась.

Секретарь сказала:

– Думаю, Джею не стоит этого рассказывать.

– Думаю, никому не стоит рассказывать – Джею – о чем бы то не было из всего здесь происходящего,– сказала Фиона и пошла прочь. И она поймала себя на мысли, что впервые она размышляла о вражде между семьями, которая может переходить из поколения в поколение, и думала о своей семье, в противовес семье Нортвудов, и, как ей казалось, что в этой борьбе ее семья была не на стороне победителей.

19

Незаметно подбежав последние пару футов до лимузина – что было совсем непросто – Дортмундер умудрился первым сесть в автомобиль. С облегчением и гордостью за самого себя он уселся на мягкое, удобное сиденье, и был рад увидеть, что рядом с ним оказался Келп, потому что это означало, что ему не придется вести беседы с Джонни Эппиком в последующие двести миль.

Эппик, который подошел к лимузину последним, улыбнулся, глядя на парочку и сказал:

– Приятной поездки,– затем захлопнул заднюю дверь и сел на переднее сиденье рядом с Пемброуком, которому сообщил,– мы возвращаемся в Нью-Йорк.

– Я так и думал,– ответил Пемброук и завел машину.

Машина начала свой долгий путь, Келп, глядя на пустое пространство лимузина перед собой, сказал:

– Надо будет остановиться где-то перекусить, так, Джонни?

Тишина. Разделяющее окно за Пемброуком было открыто лишь наполовину, но, видимо, этого было недостаточно. Келп подмигнул Дортмундеру и спросил еще раз чуть громче:

– Так, Джонни?

Снова в ответ ничего, поэтому Келп развернулся и сказал прямо в окошко:

– Так, Джонни?

Голова Эппика повернулась в его сторону.

– Что «так»?

– Надо будет где-то остановиться пообедать.

– Конечно. Пемброук наверняка знает какое-нибудь местечко.

– Нужно подумать,– ответил Пемброук.

Келп снова сел прямо – точнее сказать, задом наперед – и сказал:

– Значит они нас не услышат, пока мы сами этого не захотим.

На передних сиденьях Пемброук и Эппик что-то обсуждали, скорее всего, предстоящий обед, но на задних рядах их было не слышно.

– Ты прав, не услышат,– согласился Дортмундер. – А нам нужно что-то обсудить?

– Мою идею насчет «шахматного набора».

– Похищенный шахматный набор,– кивнул Дортмундер. – Было очень мило, должен сказать.

– Для нас это не просто «мило»,– сказал Келп.

– Разве? Каким образом?

– Когда фигуры будут выкрашены в черный и красный,– сказал Келп,– никто не сможет сказать наверняка, настоящие это фигуры или некая имитация, которую мы подсунули, чтобы спасти золото от прозябания в этой дыре.

Дортмундер нахмурился в профиль Келпа, но затем, по соображениям безопасности он снова повернул лицо в конец лимузина, чтобы их не услышали, и сказал: