Что там, за чертой? (СИ)

Душу юноши раздирали противоречивые чувства. Неожиданно он понял, что действительно любит эту девушку и слова, сказанные им в прошлый четверг, были не случайны. Он хотел бы быть с ней. Но… ведь она же не госпожа! Разве она сможет указывать ему, руководить им? Играть с ним, в конце концов? Это же Света, подруга его детских дней! Та, которую он тайно вожделел будучи подростком… И Вика… А как же Вика, разве он ей больше не нужен? Он столько вытерпел ради того чтобы быть с ней, разве это напрасно?! Обида переполнила парня.

— Повелительница Вик…

— Давай сейчас лучше просто Вика.

— Вика, я люблю Свету… я хотел бы быть с ней… но как же я, Вы… я же Вас обожаю… вы столько для меня сделали… Вы говорили, что я Ваша любимая игрушка, Ваш сладкий мальчик… а сейчас я что, стал не нужной игрушкой? Вы меня прогоняете? — шепотом спросил Саша.

— Ты меня совсем не понял, Сашенька, — Вика говорила ласково, терпеливо, по- доброму, — я тебя не прогоняю. Хочешь — оставайся. Быть любимой игрушкой хорошо, но быть любимым мужчиной своей госпожи — много лучше. Я рада, что ты меня обожаешь, мне было бы грустно, если бы было не так. Но со Светой, которая тебя любит, тебе будет лучше. А я… я всегда буду рядом, буду навещать — в гости заходить к тебе и Свете. Всегда помогу ей советом относительно тебя. Мы с Аней хотели оставить здесь вас со Светой на неделю. Приедем, если окажется, что тебе со Светой плохо — я заберу тебя. Ну что, пойдешь к Свете? Ведь если останешься со мной, ты не сможешь быть со своей любимой девушкой.

— Я пойду… конечно пойду… но ведь Света… она же не госпожа… она и играть даже не умеет как надо… нет, это не важно, если надо я сам научу ее играть. Но Вы говорите, что мной надо руководить и воспитывать… а она не сможет. И наказывать не сможет! И я не хочу, что бы Света меня наказывала, да и разве может любящий человек любимого наказывать.

— Очень даже может, Саша! Тебя же родители наказывали? А ведь они любят тебя. И не спорь! Наказывать за проступки тебя необходимо для твоего же блага. А будешь спорить — ремнем сейчас объясню. Сделать это?

— Не надо!

— Вот то-то. А что до остального… играть она умеет, поверь. И неплохо вполне, хотя и опыта мало. В душе Света самая настоящая госпожа. Мне кажется, что ты и сам это понимаешь.

— Вика, я правильно понимаю, что теперь этот сладкий мальчик — мой? — спросила Света продолжая лежать на Саше.

— Конечно, Света. Твой — если удержишь и зря обижать не будешь.

— На счет последнего не стоит и волноваться. Саша, солнышко, я вовсе не сержусь, что ты думал, что я «играть» с тобой не сумею. Я с радостью тебе докажу, что ты не прав. Но что до остального… Я, Сашенька, заботилась о тебе и пыталась направлять тебя еще в той, иной твоей жизни, причем, когда на последнее и прав-то, по сути, не имела. Так — что твои сомнения меня расстраивают, если не сказать — сердят. Раз уж ты согласился, может быть, ты извинишься передо мной за сомнения? И за то, что не рассказал Вике, что я тебя люблю и что ты любишь меня и еще за… хватит и перечисленного.

Саша молчал… Если бы этого потребовали Вика или Аня он бы немедленно извинился даже не чувствую за собой никакой вины. Потому что побаивался. А Свету — нет. Разве она может наказать его? Разве она госпожа, хотя он и согласился на это? Пусть Вика и объясняла ему, что он нуждается в опеке и руководстве, особенно сейчас, но Света? Вот Вика и Анна им руководили… нет, Света, в какой-то мере тоже, но совсем не так. Он конечно разок назвал ее госпожой — но тогда у него что-то помутилось в голове, да и Свете самой это сильно не понравилось. Более того, если честно, он не чувствовал за собой никой вины! Разве за то что, тормозил в свое время… за то, что не признался ей в чувствах, за то, что стеснялся и не отвечал на явное соблазнение Светой. И, в конце концов, за озеро… за то, что там не отдался Свете и напугал ее. Вот за это он извинился бы! Да только за это извиниться не просили. Юноша лежал раздираемый противоречиями. С одной что-то подталкивало взять и немедленно извиниться, раз требуют. С другой стороны ну разве ему сложно? Тем более Света его так сладко трахнула, разве ему жалко, для нее любимой? Но какой-то слабый голос, голос когда-то жившего ребенка выражал протест. Он был очень слаб и тих это голос. Это был голос из прошлых дней, но для Саши он был дорог, потому что он напоминал ему о том, каким он был когда-то давно. Каким он не стал, но мог бы быть… Юноша понимал, что, не послушав этот голос, он признает произошедшие с ним перемены. И Саша молчал.

Поняв, что извинений не последует, Света вздохнула. На душе у нее было горестно, если не сказать гадко. Наказывать ей Сашу не хотелось. Особенно сейчас, сразу после передачи, после сладкого секса. Но мальчик бросил ей вызов, и показать, кто Хозяйка было необходимо. Девушка отцепила Сашу и скомандовала:

— Что ж, переворачивайся!

— Свет, ну не надо…

— Переворачивайся, быстро!

— Нет! Не хочу!