Что-то смешное : Серьёзная повесть

Он просеял землю сквозь пальцы, потом вытащил за хвост из коробки из-под сигар пойманную час назад рогатую ящерицу, спрятанную там вместе с виноградной гроздью. Он поднял ее, и маленькие ноги ящерицы задергались, как будто она загребала воду, а затем посадил ее обратно в коробку.

— Она жива, — сказал Рэд. — Она жива, и она моя. — Он заглянул в коробку с ящерицей. — Но она не будет есть виноград.

— Почему? — спросила Ева.

— Вряд ли ей нравится «красный император».

— А что ей нравится? Мускат? Малага?

— Нет, — рассмеялся Рэд. — Она не любит виноград. Она любит грязюку.

— Тогда дай ей немного, — сказала Ева. — Бедная маленькая… Как ее зовут, Рэд?

— Рогатка.

— Бедная маленькая рогатка, — сказала Ева. — Дай ей немного грязюки.

Рэд положил в коробку из-под сигар щепотку земли.

— Хочешь ее? — спросил он сестру.

— Да, Рэд, очень.

Рэд взял коробку и протянул ей.

— Ладно, — сказал он. — Она твоя.

— Насовсем, Рэд?

— Я не знаю, сколько они живут, — сказал Рэд, — но она будет твоей столько же.

Девочка приоткрыла крышку коробки, посмотрела на ящерицу и сказала:

— Бедная маленькая… Как ее зовут?

— Рогатка, Ева!

— Рогатка, — повторила Ева. — Что мне с ней делать? Расколошматить? — Она несколько раз кивнула с улыбкой.

— Нет, — сказал Рэд. — У нее все… У нее все устроено как надо. Ты же не хочешь ее испортить, переломать ее замечательные рога?

— Что же? — спросила Ева. — Может, устроить ей купальню? — Она немного подумала, затем сказала: — Нет, я знаю что.

— Что?

— Я подарю ее маме. На ее день рождения.

— Когда у мамы день рождения? — спросил Рэд.

— Послезавтра?

— Нет.

— Позавчера?

— Нет!

— Так когда же?

— В тот день, когда она родилась, Ева. Ты даже не знаешь, что значит день рождения?

— Что это значит?

— Это значит день, когда ты родилась.

— А потом, — спросила Ева, — ты рождаешься заново каждый раз, когда у тебя день рождения?

— Нет.

— Тогда ты умираешь каждый раз, когда у тебя день рождения?

— Нет, Ева! День! Рождения! День, когда ты родилась. Ты не умрешь в твой день рождения!

— Тогда когда? — спросила Ева. — В твой мертвый день?

— Мертвый день? — Рэд рассмеялся.

Женщина, которая была для них чем-то вроде приключения, спускалась по ряду лоз и негромко пела на том самом языке.

Она смотрела на них с высоты, и ее глаза излучали любовь.

— Ну-ка, король Рэд! — сказала она. — Ну-ка, королева Ева! Теперь у нас будет славное купанье. Потом у нас будет славный ужин. Потом я расскажу вам замечательную историю.

— Что за история? — спросила Ева.

— Я расскажу правдивую историю, королева Ева.

— Это случилось с тобой, Мэри? — поинтересовался Рэд.

— Эта история случилась — с кем вы думаете?

— С кем? — спросил Рэд.

— С тобой, король Рэд! С тобой, королева Ева!

— Но про нас-то мы все знаем, — возразил Рэд. — Правда, Ева?

— Мы знаем все-все про нас, — сказала Ева. — Я была здесь, Мэри. И Рэд был здесь. Нас все видели. И мы их всех видели. Вот что случилось.

— Это будет другая история, — сказала Мэри. — Это будет история любви. А теперь вставайте.

Они встали и пошли с ней к дому.

— Она грустная? — спросил Рэд.

— Да, — сказала женщина.

— Почему? — спросил Рэд.

— Это правдивая история, король Рэд, а правдивая история всегда грустная, — ответила она.

— Что такое история? — спросила Ева. — Что это такое?

— История — это правда, королева Ева, — ответила женщина.

Она взяла их руки, сжала с любовью, и дети прониклись этой любовью.

42

Он объяснится с этим типом. Будет держать себя в руках… Эх, взять бы его за горло, придушить, но не до смерти… Потом он рванет в Патерсон, будет гнать машину днем и ночью. Войдет в дом, который Петрус оставил своим сыновьям. Они вместе пройдутся по улицам детства. Вместе с Дейдом пройдутся по Пассайику, как тридцать лет тому назад.

На закате он миновал перевал Пачеко — между Лос-Баньос и Гилроем. Автомобиль плавно спускался по серпантину, глубоко в долине виднелся Холлистер. Всегда заманчивый, сейчас он казался каким-то блеклым, невыразительным.

Он остановил машину невдалеке от его дома и поднялся наверх. Тихонько — ведь у него нет ненависти к нему, нет ярости, — постучал в дверь. Дверь открыла девушка лет девятнадцати, — ясно, его ученица.

Он назвал его имя.

— О, — сказала девушка. — Минутку. — Она ушла в квартиру, через мгновение вернулась к двери и протянула ему местную газету. Он взял ее и прочитал заметку.

— Бедняга, — сказала девушка. — Вы его знали?

— Да, — сказал он, возвращая газету.

— Мы въехали сюда только что, сегодня утром, — сказала девушка. — Когда прошлой ночью нашли его тело, он уже был мертв некоторое время. Должно быть, он был болен, или псих, или что-то еще. В статье говорится, что он был благополучным человеком. Он не оставил записки. Надеюсь, вы тут ни при чем.