Что-то в большом городе (СИ)

Юся явно хотела продолжить этот увлекательный диалог, но посмотрела на притихшую Марьяну – и резко встала с места.

– Так, ну-ка садись. Что, накрутила себя, да? Ну, прости меня, день сегодня с самого утра просто сумасшедший. Я замоталась.

– Юсь, ты просто сразу скажи, – проговорила Марьяна ставшими почему-то совсем бесчувственными губами. – Правду скажи.

– Всю правду скажу, только ручку позолоти! – скороговоркой пробормотала Юся, устраивая Марьяну на стуле. – Все отрицательное.

– Все совсем плохо?! – Марьяне казалось, что у нее комната перед глазами покачнулась, а потом перевернулась. И потемнело резко. Как же так…

– Все хорошо, блондинка ты моя! Все маркеры на генетически аномалии отрицательные. У нас там здоровая девочка.

– А я говорил! – завопил Костя.

– Так, а ну-ка, брат, не ори мне тут.

Дальше у Марьяны было все мутно. В кабинет зашла акушерка Юси, Анна Львовна, Юся велела ей померить Марьяне давление, оно оказалось низким, за что Марьяне попеняли и велели выпить кофе и съесть шоколадку. Потом Костя присел на уши Юсе с требованием все ему подробно доложить про анализ, допытывался про каждую цифру, Юся терпеливо объясняла. А Марьяна сидела на кушетке, медленно откусывала от принесенной Анной Львовной конфеты, прихлебывала кофе и просто дышала.

Дышала и жила.

***

– А она прикольная, – Костя зачем-то придерживал Марьяну за локоть, пока они спускались с крыльца клиники. – Не знаешь, замужем, нет?

– Костя, ты не вывезешь.

Он так знакомо ухмыльнулся.

– А я бы попробовал.

Марьяна не чувствовала себя способной вести с Костей диалог на достойном уровне. Более того, сейчас она себя чувствовала резко отупевший. Но при этом очень и очень счастливой. Все в порядке. С ее ребенком все в порядке. Это девочка. Блондинка с противным таммовским характером. Марьяна как-то глупо хихикнула. А потом смех замер у нее на губах. Потому что внизу лестницы стоял Герман.

Марьяна медленно обернулась к Косте.

– Я тебе говорил: «Не скажешь ты – скажу я». Но я, – Костя изобразил характерное движение, будто застегивал рот на «молнию». – Не сказал. Так что говорить придется тебе, – и он сделал приглашающий жест в сторону Германа.

– Кто мне объяснит, что здесь происходит? – Герман переводил взгляд с Марьяны на Костю и обратно. А ее накрыло мощнейшим дежавю. Так уже было. Около Костиного университета. Бесконечно давно, словно в другой жизни и не с Марьяной.

– Тебе Марьяна все расскажет. А я на всякий случай подожду в машине. Чтобы удостовериться, что все прошло успешно.

Марьяна смотрела в спину уходящему к своему автомобилю парню. Ну почему ты не дал мне этой половины дня, Костя?!

– Марьяна… – она почувствовала, что ее локтя коснулись пальцы Германа. – Что ты должна мне сказать?

Должна… Какое слово… сложное. Марьяна глубоко вздохнула.

– Да, сейчас. Давай только с прохода отойдем.

***

Они встали метрах в пяти от лестницы. Марьяна чувствовала пристальный взгляд Германа. И неуместное головокружение. Она вздохнула еще раз – чтобы набрать побольше воздуха. А потом – как прыжком в воду.

– Я жду ребенка от тебя, Герман.

Она пыталась смотреть ему в лицо, но взгляд почему-то помимо воли Марьяны сползал ему на шарф – серо-бежевый, в тонкую, едва заметную клетку.

– Ты же говорила, что принимаешь таблетки, – раздался, наконец, его спокойный голос.

Какая удачная расцветка шарфа.

– Я… – Марьяна повела плечом, будто ей что-то кололось. – Я их и в самом деле принимала. Просто в то время мы с моим врачом меняли одни таблетки на другие. И именно в этот момент… все и случилось.

– Ясно, – как же хорошо, когда человеку рядом с тобой все ясно. Вот Марьяне ни черта не ясно. – А почему я оказываюсь последним человеком, который об этом узнает?

– Почему последним? – Марьяна чувствовала, что вот эта блаженная тупость играет с ней злую шутку. И что-то важное, то, что происходит прямо сейчас в их разговоре с Германом, от Марьяны ускользает.

Хотя, может, этого важного и нет.

– Костя знает о том, что ты ждешь ребенка, уже некоторое время. А я – узнаю только сейчас.

– Это… это произошло случайно, – Марьяна кашлянула. – Я имею в виду то, что Костя узнал. Я не… не собиралась ему сообщать, конечно же.

– Конечно же, – процедил Герман. – Мне тоже – конечно же?

Незаметная серо-бежевая клетка стала почему-то расплываться перед глазами.

– Марьяна! – голос Германа звучал громче. И в нем наконец-то прорезались эмоции. Только совсем не те, которых хотела Марьяна. – Почему ты не сказала мне? Почему не сказала сразу?

– Ты… – говорить получалось медленно. Словно после наркоза. – Ты ведь все равно не хотел… этого ребенка. Помнишь утро в день твоего отъезда?

– Я такого не говорил.

– Ты не стал этого отрицать.

– Не надо додумывать за меня!

Марьяна вздрогнула от его резкого тона и громкого голоса. Она пыталась заставить себя поднять взгляд и посмотреть Герману в лицо. Но у нее это никак не получалось.

– Марьяна, посмотри на меня.

Медленно и тяжело, словно преодолевая невидимое сопротивление, словно воздух стал густой и вязкий, как кисель, Марьяна подняла голову.