Что у Фемиды на весах. Размышления по поводу

Конкурсантов завели в аудиторию, и тестирование началось. Длился тест всего-то полтора часа. Но за это время автором было потеряно огромное количество килокалорий, настолько сложным показался экзамен. Им-то что, этим столичным дитяткам разнообразных дипломатов и профессоров, впитавших в себя английский с молоком матери и позже – в спецшколах. А я, собственно, английский никогда особенно и не учил. Все мы знаем, как преподают иностранные язЫки в ну очень общеобразовательных школах и провинциальных институтах. Языком просто увлекался. Сам. Сначала, в застойные годы, со словарем переводил песни Pink Floyd и Queen, добывая текстовки у таких же отравленных буржуйской музыкой, как и сам. Позже, в те же застойные восьмидесятые, со словарем же читал Гарольда Роббинса, Билли Хейли, Апдайка и им подобных. Нормальной устной языковой практики не было совсем. Да и откуда ей там, в закрытом городе Горьком, взяться? «И как меня, дворнягу, угораздило вообще затесаться в такое солидное общество!» – думал с провинциальной боязливостью.

После экзамена в Москве вернулся в свой единоутробный Нижний Новгород и опять на время забыл обо всем этом, теперь будучи просто убежден, что до проходного балла (550!) со своим хилым, как думалось, доморощенным Нижегородским английским всем этим головастым московским и питерским мальчикам и девочкам – прирожденным и конченым отличникам – не конкурент.

Однако ж в марте 1994-го получил конверт. Раскрыв его, увидел, что результат сданного зимой теста – как раз тот самый минимум, необходимый для зачисления в Программу. Радовался как дитя, получив неоспоримое, обработанное компьютером свидетельство того, что, оказывается, знаю английский язык на уровне, достаточном для того, чтобы учиться в США как студенту – иностранцу! Сам бы никогда в это не поверил. В то, что все-таки буду принят в Программу с таким мизерным результатом – не верил никак.

В июне 1994-го получил курьерской почтой продолговатый конверт. Вместо марки в левом углу тускло поблескивал золотом тисненный одноглавый орел, держащий в когтях какие – то ветки. Судя по всему – лавровые. Чуть ниже маленькими голубыми буквами курсивом скромно было выведено: The Embassy of the United States of America. Уж и сам не знаю, чем приглянулся отборочной комиссии, но в письме американский атташе сообщал, что Вы, мол, г-н Мраморнов, выиграли конкурс и вам даруется возможность совершенно бесплатно целый год изучать Право в одном из престижных американских университетов с последующим, в случае успешной сдачи экзаменов, получением степени Магистра Права. Если эта идея не нарушает Ваших планов, то, пожалуйста, RSVP ASAP. Здесь же сообщалась дата вылета из Москвы в Вашингтон в середине июля, а днем раньше приглашалось поучаствовать в приеме, организованном в Московской резиденции Посла США в России (Его Превосходительство г-н Пиккеринг) специально для победителей конкурса.

Прием удался Послу на славу: приглашенные обильно поглощали блюда, приготовленные португальскими поварами. Хрустящие манжетами вышколенные официантки с наклеенными улыбками предлагали бурбон, пиво, французское вино. Г-н Пиккренинг что-то произносил «за будущих лидеров России», с удовольствием чокался и фотографировался с подвыпившими «Масками» и сам был совсем чуть-чуть подвыпивший и поэтому розовый. За окном белел как новый дом Правительства РФ, недавно отремонтированный после отметин, оставленных танковыми снарядами. Тихо лилась откуда – то успокаивающая музыка вперемешку с английским бормотаньем. Раскрасневшиеся Маски шумели все громче. Г-н Посол тихонько удалился. Стали разбредаться и «будущие лидеры России»…

Потом у меня много было приемов подобным этому: Госдеп США, Американский же Конгресс, посольства, дома миллионеров, резиденции послов и дипломатов… А пока я летел рейсом DELTA в столицу США, глазел на холеных породистых американских стюардесс, разносивших ‘дринки’, на синее небо, фьорды, океан. Смотрел по телевизору вполглаза мелодрамную чушь ‘Four Weddings and a Funeral’.

АМЕРИКА!

Выйдя из насквозь кондиционированного международного аэропорта при столице Североамериканских Соединенных Штатов, чуть не задохнулся от жаркого и влажного, словно в русской парилке, воздуха. Кто бывал в Вашингтоне в июле – тот знает.

‘Кампус’ в ‘American University’ показался мне незаслуженным раем для студента. Тут тебе и тренажерный зал, и бассейн, и магазины, и кинотеатр, и компьютерные залы. А студенческие кельи просто поражали воображение своей стерильностью, равно как и студенческая «кантина» – разнообразием и качеством блюд. Кто бывал или живал в российских студенческих общагах – тот меня поймет.