Что у нас впереди?

– Руки вытяньте вперёд, пальцы растопырьте, ступни ног постарайтесь вместе поставить. Так, хорошо… Как в прошлый раз – дотроньтесь пальцем до кончика носа. Да нет, своего, конечно. Теперь другой рукой. Закройте глаза и то же самое проделайте с закрытыми глазами. Нет, зубы и язык не надо уже показывать, только пальцем дотроньтесь до носа. Всё, садитесь, Николай Семёнович. Если устали, то можете прилечь.

– Да нет, нормально всё. Может быть меня домой выписать? Я чувствую себя хорошо.

– Нет, давайте я лучше вас понаблюдаю. Анализы сделаем, исследования, что положено. Лекарства какие надо пропьёте здесь. А домой вы успеете ещё. Вас ведь будут навещать сын и сестра?

– Про сына сказать не могу, он занят, работает. Но в выходные, конечно, приедет. А сестра на пенсии, она будет приезжать. А лекарства я и дома могу пить.

– Вот и хорошо. С выпиской давайте подождём. С лекарствами так. То, что дома вы можете пить и будете, я не сомневаюсь. Но вам надо бы пройти курс лечения здесь, капельницы Вам поставим. Я думаю, что сознание вы, всё-таки, теряли. И хорошо ваша сестра сделала, что вызвала скорую…

     Идут ко мне, второму новенькому.

– Вот этот хулиган. Капельницу выдернул, всю простынь кровью залил.

Это женщина в белом халате на меня жалуется.

– Ну, хулиган, как вас зовут?

– Андрей Иванович.

– Как вы себя чувствуете, Андрей Иванович?

– Хорошо.

– Хорошо – это как? Объясните, что вы понимаете под словом хорошо? Руки-ноги двигаются?

– Да нет, не очень.

– Ну вот, а говорите – хорошо. Поднимите левую руку… А теперь – правую… Выше, выше. Теперь обе руки вместе поднимите. Не очень получается. Вы левой рукой помогите правой… Так, достаточно. Когда с вами это случилось?

– Что случилось?

– Да вот, слабость в правых конечностях.

– Слабость не знаю когда. А сознание потерял в автобусе вчера вечером. Домой с работы ехал и потерял.

– Вы работаете?

– Да.

– Кем?

– А что, это важно для лечения?

– Да нет, не важно. Если не хотите, не говорите. Пусть это будет для меня секретом, а Вашей тайной.

– Да какой там секрет. Преподавателем я работаю. В институте.

– В каком?

– В геологоразведочном.

– Это в Центре, что ли? Я там как раз учился в медицинском, рядом с геологоразведочным.

– Это он раньше в Центре был, а теперь его перевели в Беляево.

– Понятно. Ногу левую поднимите насколько возможно… Теперь правую… Давайте я вам помогу… Повыше попробуйте… Так, удержать самостоятельно не можете?..

– Не могу повыше.

– Сколько вам лет?

– Пятьдесят девять.

– Вы уже на пенсии?

– Нет ещё. На следующий год только. С шестидесяти у нас в стране.

– Бывает, что и не с шестидесяти. Вы же, говорите, в геологоразведочном? Горняки-то могут и раньше выходить на пенсию.

– Я не горняк, я больше геодезист.

– Понятно. Андрей Иванович, вы умеете считать?

– Случалось. Я ведь геодезист, а в геодезии без счёта не обходится.

– Давайте-ка так, назад от ста, каждый раз отнимайте семь.

– Сто, девяносто три, восемьдесят шесть, семьдесят девять, семьдесят два, шестьдесят пять…

– Достаточно. И ещё, скажите, какую вы видите разницу в таком выражении: материна дочка и дочкина мать?

– Так, материна дочка… это… значит дочка моей матери. А мать – моя или нет?

– Ваша.

– Тогда сестра она мне. А дочкина мать – жена моя.

– Молодец, правильно.

– Чем болели?

– Когда?

– Вообще, в своей жизни.

– Если в детстве, то корь, скарлатина, ветрянка. Аппендикс удалили, весной 89 года. Да неудачно. Свищ был. Когда меня привезли в больницу, никак не могли определить, аппендицит или нет. Температура держится нормальной, анализ крови сравнительно хороший. Уже под утро решили сделать осмотр, лапароскопию. Посмотрели, а там – точно, уже аппендикс воспалился. Но дежурный хирург и его ассистент к этому времени уже сильно на бровях были, анекдоты рассказывают, хохочут и заодно меня и вскрывают. Но как-то неловко получилось у хирурга, и он заехал немного в сторону по шву. Так в этом месте потом свищ и образовался. Я когда выписался, ездил в больницу с этим свищом, попал на приём как раз к этому хирургу, Абрамов его фамилия. Он и говорит:

– Кто же это вам такой шов-то устроил?

Я говорю:

– Вы.

Он карту мою посмотрел, крякнул и сказал:

– Ну, дело наживное.

Что он этим хотел сказать, я так и не понял. В районной поликлинике мне уже другой хирург назначил уколы, антибиотик. Так вот с этого антибиотика и пошёл у меня звон в ушах, до сих пор звенит. Так что прав этот Абрамов, звон в ушах оказался наживным делом.

– А какой был антибиотик? – спрашивает врач.

– Я уж и не помню, помню только, что на букву Л. Потом я узнал, что этот антибиотик запретили к использованию, из-за осложнений от него. А в моей карточке медицинской листок с его назначением удалили, просто вырвали и всё. Вот оно и оказалось наживное дело.

– Как назвали ваш звон?

– Неврит слухового нерва. Я консультировался у знаменитого профессора. Он сказал, что может мне сделать операцию, но процент успеха небольшой. Поэтому лучше пусть звенит, пока сами живёте. А потом и перестанет. Вот так и живу, со звоном. Лечился, но не лечится.

– Занятная история. А ещё чем болели?