Что ждет Россию. Том 2

Ринов кончил свой рассказ и мрачно замолчал, подавленный воспоминаниями. Молчала и Вера, скованная ужасом. «Так вот кто такой Зибер-Ребиз… Палач и убийца», — думала она. Чего она могла ждать от него, если страдания других — для него наслаждение? И этому человеку она отдала свою душу и тело! Она вздрогнула и в отчаянии сжала кисти рук. Внезапно волна теплого сочувствия к сидящему с ней бледному, измученному человеку охватила ее.

— Что же было дальше? — спросила она.

— Дальше? — усмехнулся Ринов. — Дальше — бегство за границу, мытарства, унижения, голод… Скитания по Румынии, Чехии, потом Германия. Прыжок из вагона не прошел даром. Что-то случилось с ногой, впоследствии неудачно делали операцию и в результате — хромой калека. Проклятая встреча заставила меня возненавидеть людей, убила жизнерадостность, сделала мрачным, нелюдимым. Что-то стряслось с моим мозгом — временами я ненормален. Когда я работал на погрузке пароходов в Гамбурге, мой добрый приятель, швед, научил меня нюхать кокаин, пить водку стаканами, и после этого я еще быстрей пошел вниз, на дно. Мне 36 лет, но я разбитый, больной старик… И все эти проклятые годы не было часа, чтобы я не вспоминал Ребиза, его сатанинской улыбки, чтобы я не вспомнил его страшного рассказа о смерти моего брата, не было часа, чтобы я не мечтал о мести. Иногда, в глухую ночь, где-нибудь в ночлежке я рычал от ярости, и рвал подушку, представляя Ребиза в моих руках. Все несчастия свои… разбитую, погубленную жизнь… я поставил ему в счет, потому что только он и он свихнул мою психику, сделал меня духовным уродом и физическим калекой. Ужас, пережитый мною во время этой страшной беседы с Ребизом, искалечил меня.

И вот, я нашел его. Я увидел его проклятые глаза — и старая жажда мести… за брата, за Аню, за себя — овладела мною, не дает мне покоя ни минуты. Я — пропавший человек, но я хочу убить его! Понимаете? Убью его!

Он схватил Веру за руку и она невольно отшатнулась. Его глаза горели, рот был перекошен от злобы, губы тряслись. «Сумасшедший!» — мелькнула страшная мысль.

— Убить? — переспросила она. — Как это… убить?

— Это значит уничтожить! — закричал он. — Застрелить… задушить… отравить… не все ли равно? Как будто вы не понимаете, к чему я вел все эти разговоры? Что ж, вы думаете, что теперь, когда я знаю, где и как найти его, — я буду спокоен? Да я сгорю от злобы, пока не найду его! Убить его — моя цель! Моя жизнь погибла, ничего не стоит и я могу ее отдать для мести. Кому я нужен, несчастный урод — хромой пьяница… кокаинист?

Он опустил голову и что-то забормотал себе под нос. Вера смотрела на него и чувствовала, как волна ужаса растет в ней.

— Мне приходилось отказываться от мести, — Ринов поднял голову. — пока я не встретил вас. В самом деле, где я мог встретить Ребиза, где мог найти его? Он сгинул, пропал и я ничего о нем не слышал. Чем больше я ненавидел его и проклинал, тем яснее мне становилась мысль, что никогда мне не удастся свести с ним счеты. И вот чудо случилось: я могу его увидеть и… убить. Вы понимаете, что со мной делается?

Некоторое время они молчали. Затем Ринов сделал резкое движение и бросил в сторону Веры:

— Завтра я запишусь в германскую команду добровольцев-электротехников и уеду на фронт. Там доберусь до Зибера. А вы… слушайте меня… вы должны помочь мне! Вы должны ехать со мной в Реймс! Разделите со мной месть… заплатите ему за все, что он сделал с вами…

— Нет! Нет! — испуганно воскликнула Вера. — Я не могу, не могу…

— Не можете? — ядовито процедил Ринов. — А почему, позвольте вас спросить? Разве вам мало того, что он с вами сделал, мало того, что я рассказал? И рассказал-то я все это, чтобы сделать вас своей сообщницей. Вы должны помочь мне — таких, как Зибер, нужно уничтожать.

Он уговаривал ее, растерянную, взволнованную, готовую плакать, молил… угрожал, почти кричал на нее. Бледная, трепещущая, она только качала головой на его страстные слова и сжимала руки в тоске.

— Нет… нет… — шептала она. — Я не могу… не могу… я не пойду на это… не могу…

Он вскочил, разъяренный, готовый бить ее, обманутый в своих ожиданиях, в тайных надеждах на ее помощь…

— Не хотите? Я даю день на то, чтобы вы решились! Завтра я спрошу вас и, если вы не согласитесь, — я немедленно уезжаю в Реймс и… сделаю все сам…

Не прощаясь, он резко повернулся от нее и пошел к выходу из сада. Она осталась сидеть, подавленная, готовая лишиться чувств. Страшные картины вставали перед ней. И одна яркая мысль вдруг предалась в голову:

— Боже мой! Боже мой! Что я сделала! Что я сделала!..

* * *

Опять ночь без сна, ночь, полная пытки… часы, когда вся прежняя жизнь пробегает в одну минуту перед воспаленными глазами. Что делать? Где решение? С кем идти? Правду ли говорит этот сумасшедший? Какие у него страшные глаза! Помогать ему? Боже мой! Никогда! Предоставить всему идти так, как оно идет?.. А если убийство? Ну, что ж! Гак и надо! Так суждено… Но нужно ответить этому маньяку. Он ждет. Что ему сказать?