«Что значит имя?»

– Ничего,– ответил я. Внутренне я пожелал Сьюзен насладиться своим достижением. Если она убила ради этого молодца, то сделала это зря. Мне стало ясно, что отныне он будет стараться избегать ее, даже если она выпадет со второго этажа прямо ему на голову.

Сьюзен, должно быть, тоже поняла это. По взгляду, который она бросила на Питера ван Нордена, я зачислил его во второго кандидата на цианид если она останется на свободе; а похоже, что останется.

Сьюзен, должно быть, тоже поняла это. По взгляду, который она бросила на Питера ван Нордена, я зачислил его во второго кандидата на цианид если она останется на свободе; а похоже, что останется.

Я кивнул Хэтевею, чтобы он его увел. Вставая, Хэтевей спросил:

– Эй, вы пользовались этими книгами?– И он показал на полки, где от пола до потолка стояли свыше шестидесяти томов энциклопедии органической химии.

Парень оглянулся через плечо и с искренним удивлением ответил:

– Конечно. Обязательно. Боже, неужели нельзя заглянуть в том Бейл...

– Все в порядке,– заверил я его. – Иди, Эд.

Эд Хэтевей нахмурился и вывел парня. Он не терпит, когда его теории не оправдываются.

Было уже около шести, и я не видел, что еще можно сделать. Получается, показания Сьюзен и больше ничего. Если бы она была рецидивистом с прошлым, мы могли бы извлечь из нее правду одним из нескольких способов, эффективных, но довольно скучных. В данном случае эта процедура казалась неразумной.

Я повернулся к профессору, собираясь сказать ему об этом, но он смотрел на карточки Хэтевея. Вернее, на одну из них, которую держал в руке. Знаете, часто говорят, что руки у людей дрожат от возбуждения, но видеть это приходится не часто. Но руки Родни тряслись, тряслись, как язычок старомодного будильника.

Он откашлялся.

– Позвольте мне задать ей вопрос. Позвольте мне...

Я посмотрел на него, потом снова сел.

– Давайте,– сказал я. Терять мне было нечего.

Он посмотрел на девушку и положил карточку на стол, пустой стороной вверх.

Потрясенно сказал:

– Мисс Мори?

Он как будто сознательно не назвал ее по имени.

Она смотрела на него. Мне показалось на мгновение, что она нервничает, но это тут же прошло, она по-прежнему была спокойна.

– Да, профессор?

Профессор сказал:

– Мисс Мори, вы улыбнулись, когда меховщик объяснил вам свое дело. Почему?

– Я уже говорила, профессор Родни. Хотела быть любезной.

– Но, может, было что-то странное в его словах Что-то забавное?

– Я просто старалась проявить любезность,– настаивала она.

– Может, вам показалась забавной его фамилия, мисс Мори?

– Вовсе нет,– равнодушно ответила она.

– Ну, что ж, до сих пор никто не упоминал его фамилию. Я сам ее не знал, пока не посмотрел карточку. – И вдруг с сильным чувством он воскликнул: – Как его фамилия, мисс Мори?

Она помолчала, прежде чем ответить.

– Не помню.

– Не _п_о_м_н_и_т_е_? Он ведь вам ее назвал?

Теперь в голосе ее звучало напряжение.

– Ну и что? Просто фамилия. После всего случившегося вы хотите, чтобы я запомнила какую-то иностранную фамилию, которую слышу впервые.

– Значит, это была иностранная фамилия?

Она увильнула от ловушки.

– Не помню. Кажется, это была типично немецкая фамилия, но не помню. Все равно что Джон Смит.

Должен признаться, я не понимал, к чему ведет профессор. Я спросил:

– Что вы хотите доказать, профессор Родни?

– Я стараюсь доказать,– напряженно ответил он,– в сущности, я уже доказал, что Луэлла-Мэри, погибшая девушка, сидела за столом, когда пришел меховщик. Он назвал свою фамилию Луэлле-Мэри, и она соответственно улыбнулась. А выходила из внутренней комнаты мисс Мори. Именно мисс Мори только что кончила готовить чай и добавлять отраву.

– Вы основываетесь на том, что я не могу вспомнить фамилию этого человека!– взвизгнула Сьюзен Мори. – Это нелепо.

– Нет,– ответил профессор. – Если бы вы были за столом, вы бы запомнили его фамилию. Вам _н_е_в_о_з_м_о_ж_н_о_ было бы забыть ее. Е_с_л_и_ вы были за столом. – Теперь он держал в руке карточку Хэтевея. И сказал: – Имя меховщика Эрнст, а фамилия Бейлштейн. Его фамилия Б_е_й_л_ш_т_е_й_н_!

Сьюзен как будто ударили в живот. Она побледнела, как порошок талька.

Профессор напряженно продолжал:

– Ни один работник химической библиотеки не может забыть фамилию человека, который заявляет, что его зовут Бейлштейн. Ежедневно тут десятки раз упоминается шестидесятитомная энциклопедия, и обычно ее называют просто "Бейлштейн". Это все равно что Матушка Гусыня, что Джордж Вашингтон, что Христофор Колумб. Для нее эта фамилия должна быть привычней всех других.

– Если эта девушка утверждает, что забыла фамилию, это доказывает, что она ее никогда не слышала. А не слышала потому, что ее не было за столом.

Я встал и мрачно спросил:

– Ну, мисс Мори,– я тоже сознательно не назвал ее по имени,– что вы на это скажете?

Она истерически закричала. Через полчаса она созналась.