Что знал Сталин

Вечером 16 октября был эвакуирован в Куйбышев центральный аппарат НКВД. 17 октября поступило подтверждение, что ряд «особо опасных государственных преступников был отконвоирован из внутренней тюрьмы НКВД в Москве во внутреннюю тюрьму НКВД в Куйбышеве».^[534] В тот день первый секретарь Московского комитета партии А.С. Щербаков объявил по радио москвичам, что город будут защищать «до последней капли крови». Тем не менее, 19 октября пали Можайск и Малоярославец, усилив ужас москвичей. Большинство было знакомо с этими городами и многими красивыми населенными пунктами этого района, где у некоторых были дачи. В тот вечер Государственный Комитет обороны (ГКО) собрался для обсуждения положения, приняв решение, что генерал НКВД П.А. Артемьев будет ответственным за «подступы к городу и за сам город». Его доклад о положении в Москве потряс членов ГКО, и они согласились с рекомендацией о введении военного положения.

^[535] Среди этой лихорадочной деятельности Берия нашел время послать своего доверенного курьера Демьяна Семенихина в Куйбышев с приказом № 2756Б, в котором перечислялись различные заключенных и давалась инструкция ответственным лицам: «Прекратить следствие, в суд не отсылать, расстрелять немедленно».^[536]

В 1955 году, во время судебного процесса по делу Л.Ф. Баштакова — старшего офицера, ответственного за эту группу особых заключенных, он настаивал, что до получения приказа Берия в Куйбышеве «Шварцман имел приказ закончить следствие, подготовить дела и послать приговоры в Москву». Приказ о казни был неожиданным, ясно отражающим хаос в столице. Говорится, что Берия действовал по собственной инициативе, но кажется совершенно невероятным, чтобы он предпринял этот шаг, не связавшись со Сталиным. Ранее, 6 сентября, он просил его подписать приговор о казни 170 опасных преступников, содержащихся во внутренней тюрьме НКВД Орла. Орел находился на пути предстоящего немецкого наступления на Москву и был захвачен немцами 3 октября. Что касается «особо опасной группы» в Куйбышеве — Сталин лично знал входивших в нее высших офицеров. Он знал, что нельзя допустить никаких случайностей, чтобы в суматохе, которая докатится до Куйбышева, если немцы возьмут Москву, произошел их побег.^[537]

Чтобы найти проходящих по списку лиц, понадобилось какое-то время. По данным журналиста Аркадия Ваксберга, рядовые следователи не были проинформированы о приказе Берия и продолжали свою работу. Подследственного Арженухина все еще допрашивали 27 октября, а допрос Марии Нестеренко шел полным ходом утром 28 октября, когда ворвался старший майор Родос с криком: «Уходим!» Вскоре из тюрьмы выехали пять грузовиков.^[538]Передача этих заключенных в ведение члена особой группы НКВД СССР было произведено по ордеру № 7/2-5017 от начальника Первого спецотдела НКВД СССР — начальнику внутренней тюрьмы НКВД в Куйбышеве.^[539]

Этим человеком и оказался Баштаков. «Октябрьская резня» должна была скоро начаться.

28 октября немцы взяли Волоколамск, место воскресных загородных прогулок москвичей. Никакой уверенности, что Москву удастся отстоять, не было. Если бы она пала, вызвав позорное бегство Сталина и его закадычных друзей, его положение стало бы угрожающим. Нельзя было допустить ни одной оплошности, и секретность отправки заключенных была полной.

После выезда из тюрьмы грузовики проследовали к поселку (в то время Барыш) на окраине Куйбышева, где были обнесенные забором дачи, используемые летом сотрудниками областного управления НКВД. По данным Ваксберга, арестованные были расстреляны, а их тела зарыты там же. Впоследствии был составлен список казненных. Акт, датированный 28 октября 1941 года и подписанный Баштаковым, Родосом и Семенихиным, констатировал, что все перечисленные лица были казнены в соответствии с приказом № 2756Б от Берия.

Список это какой-то странный (см. приложение 3). Четырнадцать поименованных в нем, являлись высшими командирами ВВС или войск ПВО, или были связаны с созданием нового оружия. Остальные не имели к ним никакого отношения. Например, Давид Розов был заместителем наркома торговли и бывшим главой экспортно-импортного акционерного общества «Амторг» в Нью-Йорке, известного как прикрытие для советских разведчиков. Дмитрий Булатов был секретарем Омского обкома партии. Самой сбивающей с толку фамилией в списке, является фамилия Филиппа Исаевича Голощекина — участника расстрела царя Николая II и его семьи. Также в списке были Мария Нестеренко, Александра Савченко и Зинаида Розова. Позднее к списку, в котором было двадцать человек, добавилось еще пять фамилий. Один из них — Михаил Сергеевич Кедров, старый большевик, родившийся в 1878 году, арестованный в 1939 году и нашедший смерть вместе с этой группой.^[540]