Чтоб знали! Избранное (сборник)

О чём думает человек в минуту своей смерти?О чём думает человек в день своей смерти?О чём думает человек в год своей смерти?О чём думает человек в жизнь своей смерти?

* * *

Сокращения мышц называем любовью,и – взаимной, когда они одновременны.И, вздохнув, обратимся опять к суесловью,потому что в желанья придут перемены.Мы теперь друг на друга с прохладцеюсмотрим, а ведь только минуту назад полыхали,и казалось, что жаром желанье не сморим,а лишь сделаем ярче. Но как низко пали,вознесённые похотью к Божьим стопам,мы лежим, обессилены быстрым полётом,

и подносим к губам охлаждённый стакан,переполненный морем, но ставшим болотом.

* * *

Негритянку держу на чёрный день,блондинку лелею ночами белыми.Лести парчовую ниткувдень в ушко —брюшко —и шей по телу губами спелыми.Так мы и жили – то там, то тут.Мне шили тело, а я подшивалв дело романа. Коль мне дадут,даденое – губами жевал,и языком проходился почёрным и белым губам гуманно,чтоб никого не обидеть – гурманом

после облизывался. Эдгар Покаркал, что будто бы никогдая не вкушу золотой серединымежду белой и чёрной – сединыне помешают мне накататьсто фолиантов погони за нею,златом серёдки – невежда селёдкой,скажет, воняет. Также и с лодкой,что разбивалась об ахинею —в общем, я в истине – спец и мастак,пронюхал её укромное место.А тех, кто не верит, – их так и растак!Суть из первых рук мне известна.

* * *

Бидон бидэ наполня до краёв

обильными ночными сливками,она коровою брела под кроводьял, качая бигудями-свитками.А под одьялом муж, известный скотовод,нахрапом храпа брал за зоб желаниежены, которая от сточных водразбухла молоком невоздержания.

* * *

Это было всего лишь вчера,а уж сколько случилось иного,позади оказалась черта,устрашавшая жизнию новой.Мы казались счастливой четой,но не жалость жила в ней, а жало.И былое за мнимой чертойзатяжной слепотой устрашало.

Нет, любовь не слепа – ведь онамне представила фата-моргану,и фата была ясно видна,погрузившая разум в нирвану.Скоро брачная ночь истекла,и пришло разведённое утро,и грядущее из-за углавыплывало в судёнышке утлом,а вернее, в посудине грязной,той, что в раковину занесло.И ты моешь, а я в унисонвытираю, с надеждой заразной,что окажется дней до чертабез тебя, явно осточертевшей.И горит перед нами черта,пред которой ничто не удержит.

* * *