Чудеса святого Иоанна Кронштадского. При жизни, по смерти и в наши дни

«Ничего нельзя понять!.. – смущенно сказал кто-то из профессоров, приехавших к больной на предмет операции, спустя два часа после отъезда отца Иоанна в Кронштадт. – Плод жив. Ребенок шевелится, температура спала на 36,8^о. Я ничего, ничего не понимаю… Я утверждал и утверждаю сейчас, что плод был мертв и что уже давно началось заражение крови».

Ничего не могли понять и другие светила науки, кареты которых то и дело подкатывали к подъезду.

Тою же ночью госпожа О. благополучно и быстро разрешилась совершенно здоровым мальчиком, которого я много раз впоследствии встречал у Т. на Каретно-Садовой улице в форме воспитанника Катковского лицея.

Рассказ портного духовного платья П.Г. Теодоровича

С детства я очень сильно заикался. Брат мой Павел, который удостоился служить с о. Иоанном, много мне рассказывал о добродетелях и чудесах о. Иоанна, да и сам я читал о нем. В 1893 году летом (это было в Москве) я узнал, что о. Иоанн приехал и находится в квартире митрополита Леонтия, бывшего архиепископа Варшавского.

С глубокой верой направился я в дом митрополита с намерением попросить о. Иоанна помолиться о моем исцелении от заикания. Народу было так много, что невозможно было пробраться в дом, и я был очень огорчен, что ничего не смогу добиться. Отошел немного дальше от толпы и наблюдал, как о. Иоанн сел в карету. Были уже сумерки. Я побежал за каретой и на бегу, при сильном волнении (думал, решается моя судьба на всю жизнь), страшно заикаясь, кричу о. Иоанну: «Батюшка, помолитесь за меня, я заикаюсь!» Отец Иоанн правой рукой ударил меня по левой щеке и несколько раз повторил: «Говори чисто, говори чисто…» И во имя Святой Троицы, по молитве о. Иоанна, я удостоился великого чуда и совершенно исцелился от томившего меня недуга – заикания.

Рассказ И.К. Сурского

Крестьянская семья Ивановых в 1905 году рассказывала, что близкий родственник их долго болел глазами, лечился, но все-таки ослеп. Один доктор посоветовал ему носить повязку на глазах. Больной стал носить повязку, но никакого улучшения не получил. Наконец, вспомнили про о. Иоанна Кронштадтского и решили везти слепого к нему. Послали телеграмму в Кронштадт с запросом, там ли о. Иоанн и можно ли приехать? Получили ответ, что о. Иоанн в Киеве. Тогда они телеграфировали в Киев с тем же вопросом. Ответ из Киева получили, чтобы ехали на станцию Голутвино, близ Москвы, где поезд с о. Иоанном будет иметь остановку.

Получив такую телеграмму, семейство повезло слепого на указанную станцию. Но каков был их ужас, когда, подъезжая к этой станции, они увидели густую, многотысячную толпу народа и поняли полную невозможность добраться до о. Иоанна. Между тем какой-то железнодорожный служащий, проходивший мимо, увидев слепого и узнав, в чем дело, сказал им по секрету, что вагон отца Иоанна остановится, на одну версту не доезжая станции, и чтобы они отправлялись туда. Ивановы с радостью отправились, и действительно, поезд подошел и остановился.

Вышел псаломщик о. Иоанна и спросил: «Где тут Ивановы, о. Иоанн зовет их».

Отец Иоанн только что кончил свою утреннюю молитву и, выйдя к слепому, спросил: «Что это у тебя за повязка на глазах?» Слепой объяснил. Отец Иоанн сказал: «Все это ни к чему, брось ее, она тебе пользы не принесет». Больной исполнил приказание о. Иоанна. Тогда о. Иоанн стал служить водосвятный молебен и когда освятил воду, взял полотенце, сложил его, обмакнул в святую воду и промыл глаза слепому, сделав это трижды. После третьего раза слепой вдруг закричал: «Вижу, вижу!» Слепой прозрел совершенно, бросился в ноги к о. Иоанну и стал целовать их. То же делали и обезумевшие от радости другие члены семьи Ивановых. Все они так крепко вцепились в ноги о. Иоанна и не хотели оторваться от своего исцелителя, что пришлось оттащить их при помощи жандармов.

Воспоминание вдовы генерал-лейтенанта, Е.К. Китченко

Мой первый муж, податной инспектор Пудожского уезда Олонецкой губернии статский советник Шульц, был большим картежником и часто целые ночи проводил в клубе. Однажды один из партнеров внезапно скончался на его глазах за карточным столом, и это произвело на него такое удручающее впечатление, что он некоторое время совсем перестал играть, боясь, чтобы и с ним не случилось то же самое. С каждым днем он все больше и больше стал беспокоиться о своем здоровье.

Когда мы гостили в Петербурге у моих родителей, муж стал себя плохо чувствовать, начал сильно худеть, и по ночам повторялись какие-то непонятные припадки страха и боязни смерти. На все мои тревожные вопросы он отвечал лишь криком: «Умираю, умираю!» В испуге я бегала за доктором, но ни один не мог понять его болезни, так как он ни на что не жаловался. Симптомы же были такие: он очень много пил воды, и совсем мало ел, и плохо спал. При этом невероятно худел.