Чудо

— У тебя, Ильюшенька, что, побоище было? Кто это их так?

— Да вроде я, дяденька. — пробурчал Илья — Проснулся похмельный, в доме ни капли, а тут они пива потребовали. Ну я и осерчал. Грех то какой — божью тварь жизни лишать без надобности. Да, неудобно как-то получилось.

— Да ниче! — ответил тиун — Отговорим. Тебя все кругом знают, даже и в Муроме, а эти — незнамо кто тут бродят. Представим их татями и делов…

— Там еще один в избе остался — сказал Илья и направился к дому, глубоко впечатывая в волглую землю двора босые ступни.

Тут только тиун сообразил, что происходит что-то необычное.

— Да ты никак хорошо ходишь, Ильюшенька! Неуж исцелился? Чудо-то какое! Видать откликнулась мать бога ромейского на твоей матушки слезы.

Едва ступил Илья на крыльцо, раздался страшный хруст. Илья тупо уставился на зажатое в руке бревнышко. Не прочуявши еще новое свое тело, Илья, шагнув на первую ступеньку, привычно попытался рукой помочь каменеющим всегда ногам. И кленовые столбики не снесли рывка могучей десницы. Отбросив перила, Илья вошел в избу и вскоре вышел, неся за ворот, как кутенка, рыжего калику.

— Ну и сила в тебе, Ильюшенька! — восторгался тиун — Земля твоих шагов вон и то не держит, чего ни коснешься — все в прах. Чудо великое, небывалое! Не просто исцелился вмиг — богатырем каким стал! А по этим не кручинься. Я их уже пощупал — дышат. Не прибил ты их, а только помял маленько. Ништо! Человек — не собака, его сколь ни бей — все заживет.

Усердно отливаемые водой калики потихоньку приходили в себя. Рыжий, откашлявшись и отфыркавшись, забормотал:

— Ты че дерешься? Мы те че плохое сделали? Водички попросил — так чуть не убил, злобина такая! Мы на тя в Муроме посаднику пожалуемся. Тоже обычай в этом селе — калик проходящих бить ни за что!

— Молчи лучше! — прикрикнул тиун. — Ильюшеньку все вокруг знают. Он с детства убогий. Не то что драться — ходить не мог. Матушка его отцу Никифору в Муром столько даров для богородицы перетаскала — две новые церквы построить можно. А вы неизвестно какие еще калики. Это как же надо было несчастного обидеть, ежли бог не только исцеление ему дал, но и силу небывалую, чтоб от вас защитился!

Тут новое обстоятельство пришло на ум тиуну:

— Да за такое чудо праздник устроить надо! Всем селом неделю гулять будем. Покос как раз кончается, а для жатвы время еще не пришло. Ладно, калики, раз через вас к Ильюше исцеление пришло, будете с нами пить-гулять.

Рябое лицо рыжего искривилось беззубой ухмылкой:

— Сладимся. Коли всю седмицу будет у нас пива и браги сколь душа примет, да чтоб закуски не переводилось, так у нас пожалуй и память на обиду отшибет. Не ославим тогда вашего богатыря за напрасные побои, а прославим чудо исцеления небывалое.

Комментарий автора

Это не стеб над былинным героем. Симптомы болезни Ильи в рассказе соответствуют редкому и малоизвестному нервному заболеванию миатония Томсона. Если же у Ильи было еще более редкое заболевание: ложная миатония Томсона, вызванная перенесенным в детстве страшным стрессом, совпадающая по симптомам с миатонией Томсона, но вполне излечимая, то описанные в рассказе мгновенное излечение и обретение сразу большой силы вполне могли иметь место.