Чудо

Поднявшись с колен, она заковыляла вдоль прохода к исповедальне, где, как заверил ранее отец Рулан, ее должен был ждать священник. Подходя к будке все ближе, Эдит пыталась представить себе, как отреагирует священник на ее признание. Поскольку отец Рулан знал, что нужно направить кого-то выслушать ее исповедь, оставалось надеяться на то, что этот священник будет обладать не меньшей широтой мышления, чем сам Рулан. Регги не уставал повторять, что в Лурде из всех священников отец Рулан самый дельный и разумный, потому что лучше других знает, насколько не проста подчас бывает жизнь земная. Может быть, и назначенец его окажется сегодня столь же разумным и гибким. Или, во всяком случае, не оскорбится с ходу. Она никак не могла представить себе, какой из двух вариантов более вероятен.

Внутри исповедальни Эдит вновь встала на колени и обратилась к зарешеченному окошечку в перегородке:

— Отче, мне нужна помощь.

Из отверстия донесся доброжелательный, несколько приглушенный голос:

— Можете начинать.

За последние годы Эдит обрела богатый опыт в этом деле, а потому без задержки приступила к процедуре покаяния.

— Благослови, отче,— начала она.— Исповедуюсь Богу Всемогущему и тебе, отче, ибо согрешила. В последний раз исповедовалась около недели назад. А виню себя в одном грехе, содеянном сегодня.

Ответа с другой стороны перегородки не последовало. Эдит поняла, что находящийся там духовник весь обратился во внимание. Она заговорила вновь без колебаний, поскольку знала, что все сказанное ею останется тайной — тайной исповеди.

— Святой отец, ранее я выздоровела. Медицинское бюро признало мое выздоровление чудесным исцелением. И архиепископ в Лондоне сказал мне, что о моем чудесном исцелении будет объявлено официально. Но выяснилось, что выздоровления на самом деле не было. Врач, которого привезли сюда, чтобы дать окончательное заключение, заявил, что исцеление оказалось временным. Опухоль снова растет.

Молчание за перегородкой несколько затягивалось. Однако в конце концов оттуда сказали вполголоса:

— А вы уверены в этом? Ваш врач уверен?

— Да, уверен.

— Сообщил ли он об этом отцу Берье?

— Никому, кроме меня, он об этом еще не говорил. Только мне и Регги.

— В чем ваш грех? Готовы ли вы назвать его?

— Готова, святой отец. Доктор Клейнберг сказал, что состояние мое будет ухудшаться и в конце концов приведет к смерти, если я не подвергнусь новому лечению, с которым тайно экспериментирует один врач. Этот врач готов прибыть в Лурд завтра, чтобы испытать свой метод на мне в воскресенье. Мне сказали, что у меня есть семидесятипроцентный шанс на излечение. Но ведь правда, что, если меня спасет эта операция, я больше не смогу считаться чудесно исцеленной?

Пропустив ее вопрос мимо ушей, священник настойчиво повторил:

— В чем же ваш грех?

— Меня одолевает искушение, отче. Пока я считаюсь женщиной-чудом, у меня есть возможность помочь мужу. Сейчас у него здесь отлично идут дела с нашим рестораном. Но в это дело вложено все мое наследство. Едва я перестану быть чудом, дела наши пойдут на спад и в конце концов мы потеряем все. Мы с Регги вместе подумали и составили план. В этом и состоит мой настоящий грех, святой отец. Я послала Регги к доктору Клейн-бергу спросить, как он поступит в случае, если этот медицинский метод в самом деле окажется успешным. Сможет ли он закрыть на это глаза и сказать Медицинскому бюро, что я исцелилась чудесным образом? Мы попросили его солгать.

— И что же доктор Клейнберг? Что он сказал на вашу просьбу?

— Он не сможет подтвердить, что в моем случае имело место чудесное исцеление. Лишь церковь может сделать это. Вот если я найду кого-нибудь в церкви, кто согласится посмотреть на факт моего лечения сквозь пальцы — если я, конечно, этому лечению подвергнусь — и удостоверить чудесную природу моего исцеления, то он этому мешать не будет и об операции упоминать не станет. Он дал понять, что мне следует попросить кого-то в церкви согласиться признать мое исцеление чудом.— В ее голосе послышалось колебание.— Возможно ли это, отче?

После короткой паузы из-за решетки прозвучал ответ духовника:

— Нет, невозможно. Вылечиться медицинскими методами и сделать вид, что это было чудесное исцеление,— такого обмана церковь не потерпит. Извините.

Потрясенная и пристыженная, Эдит жалобно обратилась к зарешеченному окошечку:

— Отче, я в смятении. Что же мне делать?

— Для своего спасения? Как ваш духовник могу лишь посоветовать вам вновь возложить свои упования на милость Пресвятой Девы. Но понимаю и колебания, которые могут быть у вас по поводу этого пути. Ведь вы один раз уже поверили, что исцелены Ею, однако по какой-то неведомой нам причине исцеление не состоялось. С другой стороны, врач говорит, что медицина и хирургия дают вам больше шансов выжить. Выбор должны сделать вы сами.

— Значит, отец, мне лучше согласиться на операцию?

— Почему, бы и нет? Вполне возможно, что вы излечитесь и принесете еще много пользы на земле. Но чудесным свое исцеление назвать уже не сможете.