Чудо-юдо, Агнешка и апельсин

- Я хочу сам зарабатывать. - Михал вздыхает. Он прекрасно понимает Агнешку. - И ты тоже говорила об этом, помнишь?

- Да. С нового года я хочу давать уроки. Наш учитель обещал помочь мне найти учеников. Ты тоже мог бы по математике…

- Нет. Это не по мне. Учить надо уметь. Я лучше поищу что-нибудь другое. Какую-нибудь физическую работу, где нужна сила. Я все умею делать.

- Вот видишь! - обрадовалась Агнешка. - Выход всегда найдется. А как ты думаешь, к осени наш дом будет готов?

- Петровские, кажется, уже ходили смотреть и выбирать себе квартиру. Ты заходила в дом?

- Нет.

- Давай сходим. Посмотрим однокомнатные квартиры. Дяде, наверно, такую дадут.

- Тете тоже. Пойдем…

На стройку пробраться не так-то легко. Горы кирпича, досок, мешки с цементом загораживали дорогу. Но Михал ловко лавировал среди всего этого хаоса, ведя за собой Агнешку.

Вдруг до их ушей донесся слабый писк.

- Крысы? - испугалась Агнешка.

- Крысы? Откуда? Что им здесь грызть? Кирпичи, что ли? - пожал плечами Михал и прислушался. - Подожди!

Писк повторился, потом еще и еще раз.

- Щенята?…

- А может быть, это Пимпус? - воскликнула Агнешка.

- Откуда ему здесь взяться? Наверное, дома под кроватью спит.

- Разве ты не знаешь, что он пропал? - удивилась Агнешка.

Нет, он узнал об этом только сейчас и сразу стал окликать собаку, продвигаясь в направлении писка.

Это был Пимпус! В глубокой яме из-под извести. Но как же он изменился! За несколько дней вынужденной голодовки он отощал, живот у него ввалился, одну лапу он поджимал (наверно, ушиб), но при виде друзей все-таки радостно завилял хвостом и жалобно заскулил.

Вытащить его оказалось делом нелегким. Михал притащил доску, опустил ее в яму, но Пимпус, несмотря на все свои старания, бессильно с нее соскальзывал. И только когда Михал приладил снизу к доске несколько поперечных перекладин, а Пимпус за них уцепился, его удалось осторожно вытащить на этой - вот уж воистину - доске спасения.

- О, смотри-ка, у него веревка на шее! Видишь? - показала Агнешка.

- Похоже, его украли, а он перегрыз веревку, - осматривал ошейник Михал. - Умный пес: вырвался и помчался домой. Но по дороге, наверно, не заметил ямы и свалился вниз, бедняга.

Пимпус настолько ослаб, что не мог идти и через каждые несколько шагов обессиленно ложился на землю. Тогда Михал взял его на руки и стал нашептывать ему в ухо разные нежные слова. Агнешке никогда бы и в голову не пришло, что он знает такие слова.

Они покормили собаку молоком с хлебом. Получила она и кусок домашней колбасы. Потом они принялись очищать Пимпуса от извести.

За этим занятием их и застали Витек с Геней, вернувшиеся из гостей.

- Пимпус нашелся! Пимпус! - завопили они с неподдельной радостью. - Где ты был, что творил?

- Провалился на стройке в яму, - начала рассказывать Агнешка, - Михал его еле-еле…

- Еще чего! - зло выкрикнул вдруг Михал. - Не я это!… И нечего трепаться!

- Михал, Михал, - стала успокаивать его Агнешка, - ты что?…

- Ничего! От кошки рожки! Ясно?

- Не ясно, - передернула она плечами. - Ну ладно, все это ерунда, важно, что пани Анеля теперь успокоится.

Вместе с ребятами радовались и Петровские, и старики Шафранец, которые тоже вернулись уже домой. Пимпуса любили, он никому не мешал, и горе пани Анели видели и разделяли все.

Витек ни на шаг не отходил от Михала - «ужинать будем вместе».

Агнешка, пошептавшись с матерью Витека, накрыла стол для ужина в своей комнате. Петровский расспрашивал, где отыскали Пимпуса, и удивлялся уклончивым ответам Агнешки. Всю правду выложил Геня.

- Пимпуса нашел один мальчик, который живет у нас. И он его вытащил, но Агнешка должна говорить, что это не он, а то он ей всыплет ого-го! - шепотом информировал он отца.

Ребята ужинали в комнате у Агнешки. Михал на этот раз не отказывался. Он принес большой кусок колбасы и два апельсина, разделив все по справедливости на четыре части: Геню на этот раз тоже причислили к большим - и честь эту он оценил по достоинству.

У медсестры глаза, видно, как и у Агнешки, были на мокром месте: она опять плакала, только на этот раз - от радости.

«Зачем она мне все это рассказала? Зачем? - Михал уже укладывается спать, но на душе у него по-прежнему неспокойно. - Может быть, ей хотелось показать мне, что я вел себя тогда, как… как…»

Он не находит достаточно резкого слова для оценки своего поступка. Вот ведь как все это странно: тогда он был сердит на Витека и вроде бы сказал об Агнешке истинную правду, только правду, а теперь при одном лишь воспоминании об этом ему становится не по себе. Что изменилось?…

А вот изменилось! И изменилось многое: в конверте было еще одно письмо, адресованное дяде! Мама благодарила дядю за то, что все расходы на содержание Михала он взял на себя и что на него не приходится высылать ни копейки…

Хорошо, что никто об этом не знает! Ну конечно не знают! Он и сам сначала вытащил из конверта только одно письмо, а второго даже не заметил. А вдруг! А что, если эта проныра медсестра… в один из дней скажет ему: «Ты нахлебник…»

Михал сжимает кулаки.