Чудо-юдо, Агнешка и апельсин

- И вовсе нет! Конечно, он не болтает так, как ты, потому что скромный.

- Скромный? Просто совесть у него нечиста! - возмутился Михал. - Дело ясное: проштрафишься - сразу скромненьким прикинешься, хоть на стенку вешай. Одно я тебе скажу, Агнешка: держись от него подальше! Он сразу мне подозрительным показался. Не иначе, какой-нибудь опус…

- Глупости! - рассмеялась Агнешка. - Олек хороший товарищ и умный парень. А ты бы знал, какой он способный! К тому же спортсмен и даже, - она понизила голос, - скажу вам по секрету: пишет стихи! Вот!!! И все его любят!…

- А нас что, не любят? - размышлял вслух Михал, когда они остались с Витеком вдвоем. - Только вот пани Шафранец, может, не больно меня любила, да и то поначалу, а напоследок - ты же сам видел, как все получилось. А Пимпус как меня любит! Да и ума у меня не меньше, чем у других. Если бы Агнешка увидела теперь мой табель, у нее глаза бы на лоб полезли. Точно тебе говорю! Да и ты тоже! А стихи? Стихи писать нам раз плюнуть! Факт!

- Но… - начал неуверенно Витек.

- Не робей, брат, и слушай меня: не боги горшки обжигают. Ты что, забыл, как я в два счета: раз-два - и готово, сочинил стих про Данку? Скажешь, плохой стих? Или вот еще один, помню, в Лодзи сочинил… тоже неплохой стишок. Сейчас, погоди, вспомню, как там было… «Сидит ангел на картинке, собирает паутинки». Дальше не помню, но захочу, конец хоть сейчас с ходу приделаю. А то, вишь, Агнешка думает, что мы слабаки!… Один только Олек умник! От кошки рожки!

- Не-е-ет… это у тебя все белиберда, а не настоящие стихи. Поэт, когда сочиняет, должен мучиться, вздыхать и страдать…

- Ясное дело, если у него не получается, он будет мучиться и вздыхать. От вздохов Олек, наверно, и отощал так. Ты лучше скажи, как ловчее ему по шее врезать? Агнешка сразу бы по-другому запела. Девчонки любят силу.

- Да она и так знает, что мы сильные - видела, как на воскреснике с тачками управлялись.

- Ну-у… это не то. Я тебе говорю: ему надо врезать! У меня руки так и чешутся! И что она с этой «жердью» носится?

- Нравится он ей. Ясное дело.

- Ясное? Почему?

- Он же в девятом классе. Что ж ты, такой умник, а не понимаешь! Девчонки только на старших и смотрят, не замечал, что ли? Гражина и Данка прямо из себя выходят оттого, что в нашу Алину один парень из шестого влюбился.

- В ту, что с косами?

Витек утвердительно кивает головой, а Михал внимательнее, чем обычно, смотрит на друга: с каких это пор стал он так рассуждать? «Ну-ну!…»

Вот уже несколько дней кряду Агнешка не готовит уроки на кухне. К последнему экзамену она готовится вместе с подругами. Они сидят то на одном, то на другом балконе и повторяют пройденный материал. Уже второй раз за эту неделю к ним прибегает «старший товарищ», то есть Олек, а проще говоря - «жердь» или «фитиль», как прозвали его друзья. Занимаются они в комнате Агнешки.

Витека и Михала тоже теперь редко увидишь возле кухонного стола, который еще недавно был яблоком раздора, а сейчас в любое время дня, чисто вымытый, ожидает ребят. Ожидает, как правило, понапрасну. Михал говорит, что на кухне теперь стало слишком жарко, а кроме того, вообще вредно для глаз - чересчур ярко светит солнце. Занимается он поэтому либо у себя, когда Агнешка дома, либо в комнате Шафранцев, если подруги сидят на балконе, выходящем во двор.

- Знаешь, Витек, - говорит Михал, косясь через открытую дверь своей комнаты в сторону коридора, - я эту «жердь» никак раскусить не могу. Вроде бы парень и не дурак, в девятом классе учится, а смотри, сегодня уже второй раз сюда притаскивается. Совсем очумел. Ведь живет-то у черта на куличках!

- Да, далековато, - соглашается Витек.

- Сколько времени тратит! Подумать только!

- А может, его девчонки просят?

- Зачем? Могли бы меня или тебя попросить. Я следил бы по книге и тоже мог бы проверять. Факт.

- А может, он им объясняет, что непонятно? Все-таки он, наверно, побольше нашего знает?

- Не похоже. На умника он мало смахивает. Говорить, правда, стал больше, но ты бы послушал, чем он Агнешке голову морочит - со смеху лопнуть!…

- Ну? - заинтересовался Витек.

- Куклой! Я своими ушами слышал, провалиться мне на этом месте! Сначала все о какой-то кукле распространялся, а потом сразу на какого-то Вокульского переключился. Вроде бы этот Вокульский ей нравится.

- Вокульский?

- Ага. Я точно слышал: Вокульский. Ты такого не знаешь? Я тоже что-то не слыхал. Наверно, не из нашей школы. А «жердь» разозлился и стал ей доказывать, что этот Вокульский и такой, и сякой, и ему вовсе не нравится. А потом опять о кукле. Ну, разве не дурак?…

- Вокульский?… Вокульский… - стал что-то припоминать Витек. - Кукла?… Ага… погоди, знаю. Папа приносил из библиотеки книжку и читал маме вслух. Там было что-то про Вокульского!… И про куклу!… Точно: книжка называлась «Кукла». Наверно, они об этой книжке спорили.

- Да-а-а?… - У Михала вытянулась физиономия. - Может, и правда я чего недослышал…

Проходит минут двадцать, в течение которых слышится лишь шелест переворачиваемых страниц и скрип перьев.