Чудо - из чудес

            Стас разжал кулак, в котором продолжал держать эту монету.

            Недоуменно прищурился.

            Зачем он его взял?..

            Денарий настолько истерт — был в обращении, пожалуй, не меньше ста лет, что только благодаря характерному полному профилю императора можно безошибочно сказать, что это — Нерон.

            Он даже хотел выкинуть его.

            Но в последний момент передумав, положил в карман.

            И без того мусора на тротуаре хватает…

            Где-то в лесах и на лугах снег обнажал сейчас нежные, с тончайшим ароматом весны, подснежники.

            А здесь из-под разъеденных дождем и нездоровым туманом сугробов вылазили — окурки, обертки из-под мороженого, недоеденные пирожки, пустые пивные бутылки и банки…

            На Старом Арбате, который старательно вычищали каждое утро, и то было не по себе от этих гнилостных запахов.

            А уж тут…

            Стас вернулся на украшенный красивыми фонарями Старый Арбат, с его уличными музыкантами и танцорами, грохотом, музыкой, многолюдьем…

            Чтобы как-то убить время стал заходить во все попадающиеся по пути магазины и лавки.

            И не переставал думать о Лене…

            Он сам не понимал, почему так упрямился, затягивая эту глупую, ни ей, ни ему не нужную, ссору.

            Давно уже нужно было сделать первый шаг навстречу, причем, как мужчине — ему.

            Ведь Лена, если разобраться по справедливости, и не отступала от него…

            Значит, должен подойти к ней именно он.

            Но — как?..

            Едва он собирался сделать это — тут же появлялась мысль: зачем она скрыла то, что просила у Ника деньги.

            И правда, зачем?..

            Стас умел мгновенно решать самые сложные и, казалось бы, неразрешаемые задачи.

            Как творческие.

            Так и жизненные.

            То есть, сугубо практичные.

            Взять хотя бы сегодняшнего клиента, который и сам до конца не знал, чего хотел…

            Но, тут, словно ослепленный обидой, он не мог понять, как оказалось, самого простого!

            Это выяснилось, после того, как, зайдя в очередной антикварный магазинчик, он вдруг увидел маленькую бронзовую статуэтку апостола с сумой на левом плече и посохом в правой руке и немедленно позвонил Владимиру Всеволодовичу.

            У академика была уже целая подборка таких статуэток, которые полтора-два века назад использовались в качестве удобно умещавшихся в пальцах ручек для печатей.

            Они договорились, что Стас купит ее – благодаря премии, денег у него на это хватало.

            И он, найдя два-три следа коррозии на плаще и подставке, сумел еще умело договориться о немалой скидке.

            Пока Стас расплачивался, Владимир Всеволодович спросил, как там Лена и, по сбивчивому ответу почувствовав, что у них что-то неладно, принялся расспрашивать, в чем дело.

            Стас, прикрывая телефон ладонью, потихоньку все объяснил.

            — Ну мало ли зачем ей понадобились деньги? — сразу встал на сторону Лены академик.

            — Так попросила бы у меня!

            — Но ведь ты же сам сказал, что, по словам следователя, это была огромная сумма! — резонно напомнил академик.

            — Тем более… — обидчиво начал Стас, и тут его взгляд упал на роскошное издание девятнадцатого века.

            Кожаный переплет…

            Дорогое тиснение…

            Золотой обрез…

            Таких теперь уже и не делают!

            Разве что только Левон…

            «Левон?!»

            — Постойте… Я, кажется, понял! — воскликнул он, жестом извиняясь перед вздрогнувшим продавцом за столь бурное проявление эмоции. — Это же все наверняка из-за книги!

            — Какой книги? — сразу насторожился Владимир Всеволодович. — Она что — сама тебе рассказала?

            — Да нет. Это до меня только сейчас дошло! — объяснил Стас. — Ну да, конечно! Как же я сразу до этого не додумался? Но все равно, — тут же поджал он губы. — Могла бы и посоветоваться перед этим. Чтобы зря не беспокоить Ника, которому и так сейчас самому до себя. Я бы ей сразу сказал, что принципиально не собираю золотые монеты. Ну вы же знаете — потому что практически невозможно определить их стопроцентную подлинность. А для меня самое главное, чтобы монета была настоящей, а не подделкой!

            — Самое главное, — перебил его обычно не позволявший себе такого неуважения к собеседнику академик, — чтобы у вас в молодой семье как можно быстрее воцарился мир! И порядок! Чего я от всей души и искренне вам желаю!

            Деликатный и щепетильный ко всем мелочам, Владимир Всеволодович первым — что тоже бывало с ним чрезвычайно редко — положил трубку.

            Точно давая понять Стасу, что он крайне недоволен им.

            Да Стас и так сознавал, что во всем виноват был один только он.

            Но это еще больше мешало ему первому подойти к Лене.

            Обнять ее.

            И сказать:

            — Прости…

            Ну как это сделать?

            Как?..

            Обычно, когда у него не было ответа на мучительный вопрос, он первым делом шел в церковь.

            Так и сейчас.

            Рядом был тот самый храм, который каждый день он видел из окна своего дома.

            Тот самый, со старого московского дворика.

            Только вместо деревянных изб вокруг него стояли огромные здания, всюду был асфальт, и о курах, свободно разгуливающих на травянистой земле, давно не было никакой речи.

            Но храм внутри, судя по какому-то особому, ни с чем не сравнимому ощущению, которое возникало каждый раз, когда Стас переступал его порог, оставался таким же, как и в те — царские времена.

            Старым.

            Как говорят некоторые верующие люди, особенно бабушки, намоленным.

            С большими, темными — сразу видно — древними иконами.