Чудо Сталинграда

6. Сотрудников военных комендатур – четыре,

7. Сотрудников радиоразведки – четыре,

8. Сотрудников рот пропаганды – три,

9. Сотрудников военных судов – пять,

10. Сотрудников различных хоз. команд, команд спецсвязи, переводчиков – 29.

38 человек из отобранных, согласно распоряжению 2-го управления НКВД СССР, нами направлены в Москву».

Мало кто знает, что в «котле» в составе 6-й немецкой армии было порядка 20 тыс. советских граждан, служивших в тыловых частях вермахта в качестве «добровольных помощников» («хи-ви»), а также в сталинградской полиции. Существует легенда, будто в последние недели обороны Сталинграда командование 6-й армии свело всех «хи-ви» в одну боевую часть – дивизию «Штурмфельда», выдав им оружие и отправив на позиции. Дескать, никакого сомнения в их надежности не было, поскольку советские граждане не ждали пощады от «красных» и дрались не на жизнь, а на смерть. На самом деле боевая группа Штурмфельда дралась не в Сталинграде, а на Чирском фронте, и была она сформирована не из «хи-ви», а из тыловых частей артиллерии. В окруженном Сталинграде же никто и не подумал вооружать «хи-ви». И дело было совсем не в сомнении в их надежности, а в острой нехватке боеприпасов. Так, только в период с 1 по 9 января 1943 года, накануне последнего советского наступления, войска 6-й армии расстреляли 629 т боеприпасов, а получили по воздуху их восполнение только на 48,5 т. «Хи-ви» же по степени обученности военному делу значительно уступали германским солдатам. Поэтому не было никакого смысла позволять «хи-ви» расходовать дефицитные боеприпасы.

И далеко не факт, что попавших в советский плен «хи-ви» непременно расстреливали. С тем же успехом их могли отправить в ГУЛАГ или мобилизовать в Красную Армию, испытывавшую острую нужду в «пушечном мясе». Неизвестно, сколько именно «хи-ви» попало в советский плен, и какова была их дальнейшая судьба.

После капитуляции остатков 6-й немецкой армии 2 февраля 1943 года в развалинах Сталинграда было найдено и захоронено 120 300 трупов немцев и 32 тыс. трупов красноармейцев (РГАСПИ, ф. 83, оп. 1, д. 19, л. 164).

Как делили победу

После того, как окружение 6-й армии было завершено и отбита попытка ее деблокады соединениями 4-й танковой армии Гота, речь шла уже только о том, чтобы пожать плоды победы, принять «лагерь вооруженных военнопленных», по меткому выражению командующего защищавшей Сталинград 62-й армии В. И. Чуйкова.

После победы в Сталинграде участвовавшие в сражении генералы начали «тянуть одеяло на себя». Каждый считал, что более других достоин славы победителя. При этом те генералы, которые участвовали в Сталинградской битве с первого дня, только себя считали «истинными сталинградцами». Многие из них враждебно относились к Рокоссовскому, считая, что он пришел «на все готовенькое» – добивать Паулюса. Этот дележ славы продолжили в дальнейшем историки, среди которых были «фанаты» того или иного генерала или маршала.

Но для Еременко главным врагом на всю жизнь остался не Рокоссовский, а Жуков. Андрей Иванович очень переживал, что его лишили лавров Сталинградской победы. У него открылись старые раны. В госпитале, а потом в санатории у Андрея Ивановича было время, чтобы подробно проанализировал события, связанные с подготовкой контрнаступления и своими взаимоотношениями с Жуковым. 1 февраля 1943 года, явно имея в виду Георгия Константиновича, Еременко с горечью отметил в дневнике: «Первостепенное значение имеют не заслуги, а взаимоотношения с начальством… Страшная беда, что и в наш век все еще так решаются вопросы». Эта запись появилась по поводу публикации указа от 28 января о награждении группы генералов, отличившихся в битве за Сталинград, орденом Суворова I степени. Одновременно почти все награжденные, кроме Еременко, удостоились очередных званий. Жуков, получивший орден Суворова № 1, еще 18 января стал маршалом Советского Союза. Гордов, Рокоссовский и Ватутин получили звания генерал-полковников. Василевский – генерала армии, а через месяц, 16 февраля, и маршальское звание. Вот только Еременко из генерал-полковников в генералы армии Сталин производить не спешил. Андрей Иванович видел здесь жуковские козни.