Чудо ты мое, зеленоглазое

– Мне больно, Фауст… Кстати, вы никогда не задумывались над тем, почему хорошие люди вдруг начинают совершать отвратительные поступки? Хорошо, я вам скажу. Однажды я написал четыре страшные строчки… Я не понял, откуда они пришли ко мне, но я испугался… Я испугался того, что было внутри меня! Наверное, талант – высшее проявление искренности. Я был искренним до конца, но увидел не свет, а тьму. И тогда я подумал о том, что человек может предавать, сам не зная об этом… В любую секунду. Он может устало есть борщ после трудной работы – и предавать. Он может болтать о пустяках в веселой компании – и предавать. Он может разводить в своей голове прекрасные мысли, как Петрович кроликов, – и предавать, предавать, предавать!.. Боже, какое безумие! – Витька закрыл лицо руками. – Ленка, я не могу больше писать свои дурацкие стихи и мне очень больно… Это как ожог! Талант может вылепить чудесную статую и из навоза… Но для того, чтобы она снова не превратилась в навозную жижу, нужно заморозить собственную душу. Кто сказал, что человек прекрасен всегда?.. Совершенство не умеет болеть гриппом. Если живое человеческое сердце втиснуть внутрь статуи, оно либо умрет, либо разобьет эту статую на куски. Жизнь – невыразима!.. Секунду спустя, она уже не та, что была раньше. Ленка, ты видела чистую воду под солнцем?.. Она так похожа на истину!..

Лена уложила мужа. Склонившись над ним, она строго сказала:

– А теперь спи!

– Не буду!..

Через полчаса Витька уже крепко спал. Лена повернула мужа на бок и поправила подушку.

– Ну что, дядя Коля, – женщина посмотрела на Петровича. – Наш пьяный российский мужичок почивать изволят. А мы с тобой пошли пахать, что ли?

– Пошли, – улыбнулся старик. – Нам с тобой, Ленк, философствовать некогда. Нам работать нужно.

Дел было много, но ни одно из них не могло устоять перед человеческим терпением.

За день Лена и Петрович заработали больше двадцати тысяч долларов. Дела шли совсем не плохо. Правда возникла одна проблема: без Витьки Лена не решилась идти на котоферму и отговорила от этого Петровича.

– Поздно уже, дядя Коля, и темно. Я лучше завтра утром туда Витьку пошлю. Пусть отрабатывает свое.

– Лен, кошки должны быть сытыми, – забеспокоился старик. – Иначе уйдут.

– Никуда они не денутся. В прошлый раз мы с Витькой там все так заперли – мышь не проберется. Да и корма достаточно оставили. Хватит его на сегодня.

В конце концов, старик согласился.

Прежде чем спрятать заработанные за день деньги Петрович внимательно осмотрел тугой рулончик и спросил:

– Лен, и откуда только у людей такие деньжищи? Честное слово, не понимаю!

– А у тебя откуда, дядя Коля? – улыбнулась Лена.

Старик пожал плечами:

– Ну, дали…

– Кто?

– Люди, кто ж еще…

– Ну, так им тоже дали, понимаешь?

Старик немного подумал:

– Вообще-то, верно, конечно, – согласился он. – Лен, а вот, к примеру, тысяча долларов это сколько в рублях будет?

– Примерно тридцать тысяч.

– А много сейчас на эти деньги штанов купить можно?

– Смотря каких.

– Хороших.

– Ну, если недорогие джинсы покупать, то штук пятнадцать, а может и больше.

Старик покачал головой.

– Вот ведь, а?! Вот тебе и кошки, на которых я никогда внимания не обращал. Надо же?!..

– Надо, дядя Коля, надо! – улыбнулась Лена. – Всем нам надо. И тебе, и Светке, и нам с Витькой.

Витька проснулся около полуночи, когда уже все крепко спали. Сильно болела голова… Он проглотил две таблетки аспирина предусмотрительно оставленные Леной на видном месте, немного полежал, рассматривая темноту за окном, а потом вышел покурить на веранду. Похмелья почти не ощущалось. Разве что немного ломило в затылке и чуть громче обычного постукивало сердце.

Витька курил и от нечего делать бездумно листал оставленную на прежнем месте поэтическую тетрадку. Неожиданно его привлекла какая-то новая, немного странная мысль. Витька отложил сигарету и склонился над тетрадкой. Рука нащупала шариковую авторучку и что было силы сжала ее.

– Боже мой, – с ужасом прошептал Витька. – Что это?!..

Петрович проснулся от звука загремевшего на веранде ведра.

«Опять Витька колобродит, – подумал старик. – Как бы он мою самогонную заначку не отыскал…»

Петрович встал и направился на веранду. Витька сидел за столом, низко склонившись над открытой тетрадкой. Скрипнула дверь. Витька поднял голову и посмотрел на Петровича глазами полными ужаса. Челюсть племянника мелко подрагивала.

– Я нашел, дядь Коль… – тихо сказал он.

– Что нашел? – так же тихо спросил старик. Петрович вдруг почувствовал, что у него похолодело под сердцем. Он еще никогда не видел племянника таким испуганным.

– Я нашел разгадку числа 666, – сказал Витька. – Это формула самоуничтожения… Число предателя.

Витьку начало трясти. На его белом как мел лице появилась гримаса боли. Не отрывая взгляда от лица племянника, Петрович нашарил руками табуретку, пододвинул ее и сел.

– Витьк, что с тобой? – растерянно спросил старик. – Тебе плохо?

– Я нашел, дядь Коль, я нашел… – механически повторил Витька – Это формула самоуничтожения…

– Витьк, да ты что несешь-то?! – не зная, что предпринять, старик оглянулся на дверь. – Может, тебе воды дать?