Чудо в аббатстве

Только меня оставили в покое. Меня не заставляли выходить к обеду, если я этого не хотела, не призывали к порядку и не принуждали помогать по дому Я часто ловила на себе странный взгляд Саймона. Я относилась к нему подозрительно, не любила его и постоянно искала лисью маску на его лице. Казалось, она проступила еще отчетливее. Его взгляд стал острее и еще более походил на звериный. Я все время была настороже, я ненавидела его и внесенные им в дом перемены, так как они еще больше напоминали мне о былых днях и о моем дорогом отце.

Меньше чем через два месяца после свадьбы матушка сказала мне, что ждет ребенка. Я пришла в ужас, хотя, конечно, это было вполне естественно. Моей матери исполнилось тридцать шесть лет, и она была еще достаточно молода, чтобы родить ребенка. Но то, что это произойдет так скоро, представлялось мне оскорблением памяти отца и вызывало отвращение. Как она изменилась! Она казалась мне дурочкой. Она вела себя, как молоденькая жена, ожидающая первенца.

Саймон Кейсман был в восторге. Он считал себя победителем. Он знал, что мой отец очень хотел иметь большую семью, но у него родилась лишь одна дочь.

Я поняла, что хочу уехать, и решила написать Кейт письмо с просьбой приютить меня.

Через несколько дней после этого Саймон встретил меня в саду и сказал:

— Дамаск, я так мало вижу тебя. Можно подумать, ты намеренно избегаешь меня.

— Что же, ты прав.

— Я чем-нибудь оскорбил тебя?

— Очень многим.

— Сожалею.

— Не похоже.

— Понимаешь, Дамаск, надо смиряться с обстоятельствами, даже когда они против нас. И ты знаешь, что всегда нравилась мне.

— Знаю, ты предлагал мне стать твоей женой.

— И ты немного обижена тем, что я женился на другой.

— Не за себя — за других.

— Она вполне удовлетворена.

— Ее легко удовлетворить.

— С удовольствием скажу, она никогда не была удовлетворена более, чем сейчас.

— Что же, тогда у тебя не жизнь, а сплошные удовольствия.

— Конечно, например, сейчас я с удовольствием разговариваю с тобой.

— А мне это не доставляет радости, — резко ответила я.

— Мне жаль, что я взял то, что должно было принадлежать тебе.

— Ты лжешь. Ты счастлив, получив то, что всегда хотел.

— Я не получил всего, что хотел.

— Разве? Всего лишь прекрасный дом и хорошие земли. И тебе все еще мало…

— Я слышал, что ты хочешь уехать к кузине.

— Не говори мне, что ты намерен запретить мне это.

— У меня и в мыслях этого нет.

— Я рада, потому что это было бы бесполезно.

— Давай будем друзьями, Дамаск. Я хочу сказать тебе, что, сколько бы ты ни пожелала здесь оставаться, тебе всегда рады.

— Весьма милостивый поступок разрешить мне остаться гостем в собственном доме.

— Ты же знаешь, что дом принадлежит мне.

— Я знаю, что ты отобрал его у нас.

— Он был мне пожалован.

— А ты можешь мне сказать, за какие заслуги? Это вопрос, над которым я уже давно размышляю.

— Ты же можешь догадаться! Я здесь долго жил, и у меня достаточно связей. Я согласился жениться на вдове предыдущего хозяина, что значительно облегчало трудное положение семьи. Вполне приемлемое решение.

— Только для тебя. — Я повернулась и ушла.

Руперт попросил меня встретиться с ним в орешнике. Раньше это было моим любимым местом, но в нем находился домик, в котором отец прятал Эймоса Кармена, и теперь оно слишком болезненно напоминало о случившемся.

Руперт взял меня за руку:

— Дамаск, у меня серьезный разговор к тебе.

— Да, Руперт.

— Я уезжаю. Лорд Ремус, по просьбе Кейт, предложил мне ферму. Я стану управляющим, и скоро она станет моей.

— Ее брак оказался благом не только для нее, но и для тебя.

— Дамаск, ты ожесточилась.

— Обстоятельства меняют нас.

— Вспомни, в жизни есть много хорошего.

— Только не для меня.

— Конечно, сейчас тебе тяжело, но так будет не всегда. Мир, который мы знали, рухнул. Мы должны строить новую жизнь.

— У тебя это отлично получится на твоей новой ферме. Ты уедешь отсюда и забудешь нас.

— Это правда, Дамаск, я встречу новых людей. Я знаю, повседневные дела оттесняют воспоминания о прошлом, но я никогда не смогу забыть тебя.

— Это легко сказать.

— Я любил твоего отца, Дамаск, и люблю тебя.

— Я была его дочерью. Ты думаешь, твою любовь можно сравнить с моей?

— Все равно это была любовь. Я сжала его руку:

— Я никогда не забуду, как ты рисковал, пытаясь выкрасть для меня его голову. — Слезы потекли по моим щекам, Руперт привлек меня к себе и нежно поцеловал.

И вдруг я поняла, что если я не смогу испытать с Рупертом большого чувства, о котором мечтала, то, по крайней мере, смогу найти утешение и поддержку и уеду из этого дома. Для меня много значило то, что я не буду видеть мою мать и Саймона Кейсмана вместе. Покинуть этот дом… я никогда не думала об этом. Я мечтала, что состарюсь в нем, а мои дети будут играть в саду, в котором играла я сама. И мой отец будет радоваться внукам. Эта фантазия никогда не станет реальностью. А Руперт предлагал мне утешение. Он советовал забыть мое горе и начать новую жизнь.