Чудовища в янтаре. Дыхание мороза

— Лорд Сварог… Я, конечно, не могу вам приказывать, но… Может быть, вы отмените домашний арест для лейтенанта Дегро? Ведь ясно, какую цель вы преследуете. Жестоко все-таки на целую неделю разлучать молодую девушку с любовником, коли уж у них самая пылкая страсть. Она проявила очередное самоуправство, согласен, но как-то так получается, что всякое ее самовольство идет на пользу делу и приносит немалую пользу…

— Неделя — это чересчур жестоко, согласен, — сказал Сварог. — Но уж три дня она у меня отсидит. Кто бы за нее ни просил. Ну да, я солдафон, но за ней накопились и другие самовольства, уже не имеющие отношения к делу и достижениям. Три дня домашнего ареста — от этого еще никто не умирал…

…Сварог встал на землю Той Стороны первым, поправил на плече сумку с орбиталами. Следом по веревочной лестнице проворно, как матрос по вантам, спустилась Канилла. Они постояли, чтобы выкурить по сигаретке — это давно уже стало своеобразным ритуалом, сулящим удачу при очередном посещении Той Стороны. Военный народ подобные легонькие суеверия старательно холит и лелеет не меньше, чем юные красавицы…

Вдали, на горизонте, радужным многоцветьем переливались, плясали, бесновались ночные огни Саваджо. Стояла теплая и покойная тишина, и можно быть уверенным, что в радиусе трехсот метров нет посторонних, если не считать белок и ночных птиц. Окрестности оборудованы тройной цепью сигнализации, мгновенно определившей бы присутствие человека — но пока что фиксировали лишь влюбленные парочки, которые в прилегающий лес тянуло, как магнитом — по какой-то старой здешней традиции считалось, что эти места уберегут от разлук и укрепят чувства, особенно развалины каменного домика в полулиге отсюда на восход (что это был за домик, никто из незваных визитеров

выяснять не стал — жаль было тратить время на такие пустяки). Опасных зверей тут не водилось, лихие люди не появлялись года два — Удав наложил строжайший запрет после того, как огреб неприятности, когда его ребятки попытались ограбить и охально изобидеть девушку, оказавшуюся дочкой очень непростого папы, способного сожрать Удава с потрохами и чешуей (да и ее кавалер, преспокойно открывший пальбу, был той еще столичной штучкой, отпрыском опять-таки непростых родителей). Примерно по той же причине здесь не устраивали шумных пирушек ночные гуляки. Так что лесом безраздельно владели влюбленные, что приносило приходящим через балкон двойную выгоду: во-первых, влюбленные поглощены друг другом и не рыщут по лесу с азартом следопытов, во-вторых, в ситуации вроде сегодняшней Сварог с Каниллой и сами могли изобразить влюбленную парочку, зауряднейшую деталь ночного пейзажа. Из особо отчаянных по здешним меркам — согласно той же старинной традиции, ближайшие окрестности замка и гостиницы считались «скверным местом»: то ли тут бродило привидение убитого в незапамятные времена барона, то ли шлялась какая-то нечисть. Так что парочки эти места обходили (еще один плюс для визитеров), только самые отчаянные сюда выбирались. Должно быть, воодушевленные примером бывших хозяев гостиницы, с постояльцами которой никогда ничего скверного не случалось, даже если по пьяной прихоти бродили вокруг зданий. В последнее время число смельчаков увеличилось настолько, что Сварог всерьез подумывал поручить техникам создать голографический образ какого-нибудь особо жуткого потустороннего создания и пугать им храбрецов. Потому что пару раз мелкие недоразумения случались. Ничего серьезного, но однажды Брагерту и его спутнице пришлось чуть ли не час просидеть в примыкающем к балкону кабинете, чертыхаясь про себя и дожидаясь, пока уберется восвояси миловавшаяся под самым балконом парочка из тех самых, отчаянных. Вот только руки все не доходили — не одно, так другое…

— Пошли? — сказал Сварог, когда с сигаретами было покончено.

Они бросили окурки точнехонько под раскидистый куст боярышника (где они тут же исчезли в едва заметной вспышке бледно-оранжевого свечения), свернули за угол и неторопливо направились к гостинице. Впрочем, это была уже не гостиница, и вывеска там висела другая: «Санаторий „Лесная поляна“». Выражаясь вульгарнее, психиатрическая клиника для пациентов с особо тугим кошельком и видных политиков. У представителей этих двух категорий тоже порой едет крыша, и чувствительно — и тогда их прячут подальше от глаз широкой общественности: огласка крайне нежелательна для родственников владельцев заводов-газет-пароходов, а уж для политиков и вовсе смерти подобна, ибо карьера будет сломана напрочь и бесповоротно…