Чудовище (ЛП)

— Его собирались усыпить. Я не могла оставить его там.

Я стою на круговой подъездной дорожке с десятилетним золотистым ретривером, который едва ходит, да еще и слепой.

Мама спускается по парадной лестнице и говорит визгливым голосом:

— Ты и шагу не ступишь в этот дом с этой дворнягой!

Сжимая в руках потрепанный поводок, я никак не могу понять, почему она отказывает в приюте такому милому созданию.

— И что ты предлагаешь мне сделать с ним?

— Верни его назад! — Она говорит это так, будто других вариантов и нет.

— Он погибнет.

— Значит, туда ему и дорога.

Мой тон становится вызывающим.

— Отлично, значит, когда ты постареешь и станешь совсем дряхлой, я просто усыплю тебя.

Она в отчаянии вскидывает руки вверх.

— Я больше не знаю, что с тобой делать. — Со злобным блеском в глазах, она тыкает пальцем в сторону собаки. — Это существо не переступит порог моего дома, на этом все. — Топая ногами, она заходит в дом через парадную дверь и захлопывает ее за собой.

Я приседаю и пробегаюсь пальцами за ушком собаки.

— Все в порядке, Бадди. Я тебя не оставлю. Если тебе не позволено войти внутрь, значит и мне тоже.

Я веду его через большую лужайку. Он идет очень медленно. Болезненно медленно. Сегодня после школы у меня был день волонтерства в приюте. Бадди привели туда несколько недель назад, кто-то выкинул его, потому что они больше не могли заботиться о нем. Другие волонтеры бегут к щеночкам или маленьким собачкам, похожим на щеночков, но не я. Мне нравятся старые, облезлые дворняги. Те, которых общество отодвигает в сторону, потому что они не милые или идеальные.

Когда я узнала, что его собираются усыпить, я подписала бумагу о попечительстве, схватила его ошейник и увела его оттуда. Что за жестокий исход для собаки. Только потому, что он слепой и никто не хочет забрать его, не означает, что его нужно убить. Мы не позволяем неизлечимо больным людям, которые хотят умереть на своих условиях, уйти в мир иной, но общество так легко избавляется от животных только потому, что у них нет дома. Это очень жестоко.

Мы с Бадди садимся в тени под деревом. Прислонившись спиной к стволу, я открываю школьную сумку и начинаю делать домашнее задание. Сегодня солнечно, для весны погода довольно теплая до тех пор, пока солнце не начинает садиться, и воздух начинает охлаждаться.

Спустя примерно час появляется Рэндел, домоуправляющий. Я наблюдаю, как он пересекает поле в своем коричневом костюме, руки прижаты к бокам. Когда он подходит ко мне, то встает по стойке смирно.

— Ваши родители просят составить им компанию за ужином.

Приподняв подбородок, я отвечаю:

— Если собаке не положен ужин, то и мне тоже.

Он бросает на меня хмурый взгляд.

— Я боялся, что вы именно это и скажете. Ваша мама непреклонна в том, что собака должна оставаться снаружи.

Не то чтобы я всегда веду себя непокорно, но в последние дни я замечаю, что веду себя все больше и больше как самостоятельная личность.

— Тогда и я останусь здесь.

— Мисс Джулс, вы не можете находиться здесь всю ночь. Вы замерзнете.

— Вот увидите.

Он выглядит огорченным, будто указание, которое он получил, совсем не то, которому он хотел бы следовать.

— Ваша мама дала четкие указания, на случай, если вы не появитесь в доме к тому моменту, как она пойдет спать, то она закроет дверь, и вы не сможете войти.

Мой голос спокойный, пока я говорю с максимальной убежденностью.

— Если она хочет держать меня на улице, как животное, тогда именно так ее дочь и должна себя вести.

Рэндел понуро опускает плечи и ковыляет обратно к дому. Я покрепче закутываюсь в свой пиджак и продолжаю делать домашнее задание.

По спине прокатывается волна восторга. Я никогда не делала ничего запрещенного. Конечно, каждый обычный подросток хоть раз сбегал из дома на вечеринку. Для других это, может, и не кажется особо мятежным поступком, но для меня — это революционно.

Когда солнце садится, я достаю телефон и начинаю читать книгу в приложении. Чувствуется ночная прохлада, но я в порядке. Рэндел принес мне плед, который я любезно приняла, и вернулся обратно в дом.

Половину пледа я накидываю на Бадди, и обнимаю его.

— От тебя воняет. Завтра я тайком отведу тебя в душ, — говорю я ему, и, клянусь, он кивнул мне в знак согласия. У меня в сумке была бутылка с водой, которую мы разделили на двоих. Мой злаковый батончик был с шоколадом, поэтому вместо него я дала Бадди яблоко. Он съел всего несколько кусочков, прежде чем улегся на землю и уснул.

Мы лежим и слушаем шум волн. Ветер усилился, поэтому я покрепче закутываю нас пледом. У меня начинают стучать зубы, и я прижимаюсь ближе к Бадди, рассчитывая на его тепло.

Я смещаю тело, чтобы расслабить напряжение в своих мышцах. Я так сильно сжимала свое тело, чтобы защититься от холода, что мои конечности начали болеть. Свернувшись в позу эмбриона, я полностью прячусь под пледом и прижимаю к себе Бадди так крепко, как только могу. Земля холоднее, чем я ожидала. Мое тело трясется, губы дрожат. Я так устала от внутренней борьбы с самой собой, что это не занимает много времени, когда мои веки тяжелеют, и ко мне приходит сон.

***