Чудовище во мне

– Нет, не знаю, и ты не знаешь. Никто этого не знает, – отвечаю я, подаваясь вперед. – Но я точно знаю, что этот брак – пытка для вас обоих. Кто-то из вас должен разорвать эту связь. Выйди из этого треугольника, перестань его спасать, тогда, возможно, и он больше не захочет играть роль жертвы.

Джесс кусает губы, отводя взгляд в сторону. Это далеко не первая моя попытка призвать ее к ответственности, а потому я не питаю ложных надежд. Джесс слышит меня и прекрасно понимает все, что я ей говорю, и я почти уверена в том, что где-то в глубине души и она давно хочет сбросить с себя оковы этого брака, но… осколки детских травм сидят значительно глубже. И на эту глубину спуститься можно уже только с официальным разрешением. Джесс же молчит.

– Когда у тебя премьера мюзикла? Мама ждет приглашения, – меняю я тему.

Джесс вскидывает голову, и я замечаю облегчение, отразившееся на ее лице. И уже в следующий миг она широко улыбается своей фирменной улыбкой, словно мы только что встретились.

– Пока нет точной даты, но все будет, – радостно отзывается она. – Кстати, о датах, торжественно сообщаю тебе, что 23 октября мы летим в Новый Орлеан!

– Мы – это кто? – удивляюсь я.

– Мы – это ты и я! Неужели ты думала, что я забыла про твой день рождения? Ну уж нет!

25 октября у меня будет день рождения. День, который я должна бы любить и ждать с особым трепетом ну или принятием того факта, что я становлюсь на год старше. Так все и было когда-то в прошлой жизни. Однако 25 октября по-прежнему для меня особенная дата, только, вопреки паспортным данным, в этом году я буду отмечать не тридцатилетний юбилей, а пятую годовщину смерти. Своей смерти.

– Мы летим в Новый Орлеан – город романтики, джаза и безудержного разврата, – продолжает Джесс.

Таращу глаза, еле сдерживая смех. Новый Орлеан – город безудержного разврата? Это что-то новенькое. Хотя для Джесс нет такого места на земле, где бы она не смогла отыскать что-то распутное, разнузданное и совершенно безнравственное.

Первый раз «во все тяжкие» – а именно так и никак иначе можно назвать наши поездки – мы отправились около четырех лет назад. Это была очередная попытка Джесс вывести меня из затянувшейся депрессии, хотя в действительности в той поездке мы обе нуждались в равной степени. Я сомневалась в правильности решения вплоть до того момента, как самолет приземлился в аэропорту Майами. Влажный липкий воздух мгновенно окутал меня каким-то теплом, и я… расслабилась. Это не случилось по команде, под нажимом Джесс, это случилось просто так. Оказавшись за тысячу двести миль от дома, я внезапно вновь почувствовала себя свободной. Я почувствовала себя в безопасности. Джесс оказалась права, та поездка была необходима мне, как воздух. Словно пустой сосуд, я жадно впитывала в себя все подряд: эмоции, ощущения, вкусы, запахи. Я снова была собой. Я была живой.

Да, та поездка много нам дала. Джесс – букет венерических заболеваний, который она лечила еще несколько месяцев спустя, глотая горсти пилюль и без устали ругая матом голубоглазого инструктора по йоге. Мне – небывалый прилив сил. По возвращении из Майами я открыла кабинет частной психологической помощи. Это было верное решение. Это был первый шаг к новой жизни.

– Джесс, я не могу вот так взять и уехать. Не сейчас, когда у меня появилось настоящее дело.

– О-о, как интересно, и что это за дело такое? Я что-то не слышала, чтобы в новостях говорили о каком-то серийном убийце.

– Это одиночный случай, но очень запутанный и неочевидный.

– Рассказывай.

– Не могу, и ты это знаешь.

– Нет, не знаю. Зато я знаю правила: никому и ничего не рассказывать. Все, как в детстве, когда ты со мной делилась своими страшными секретами.

– Не было у меня таких, – улыбаясь, говорю я.

– Ну вот и не надо их заводить. Рассказывай.

– Помнишь, в июле случилась ужасная трагедия, когда во время торжественного приема собака набросилась на своего хозяина?

– На Морриса, конечно, слышала. Жуть. И вот как после такого верить в дружбу с четвероногим?

– Я думаю, что собаку натаскали.

– Ты хочешь сказать, что Пола убили?

– Да. А что вы были знакомы?

– Пол Моррис вообще-то был известным пианистом, хотя, кому я об этом рассказываю, тебя же только потрошители интересуют, – говорит Джесс, закатывая глаза. – Мы с ним виделись пару раз, может быть. На тусовки он почти не ходил, думаю, он был из тех одержимых музыкой, про кого говорят «женат на рояле». Во всяком случае, мне так показалось исходя из того, что я о нем слышала. Но с чего это ты решила, будто собаку натаскали? Как такое вообще возможно?

– Не знаю, – задумчиво отвечаю я.

– И не узнаешь, пока не дашь мозгу возможность отдохнуть, а телу – сбросить напряжение. Ты мне еще спасибо скажешь! Вот увидишь. Отдохнешь и сразу сообразишь, что там к чему.

– Гениально! Только это так не работает.

– И слышать ничего не хочу! Билеты куплены, так что обратной дороги нет!