Чудовищные сны разума (сборник)

– Да, недвижимость – милое дело. Надежно, солидно, да и, скорее всего, уже не отнимут. Вот только одна загвоздка – платить нужно за жилье-то, да за коммунальные услуги, и с каждым годом плата всё повышается.

Игорь покачал головой:

– По-твоему выходит всё плохо! С тобой никак не договоришься, никакого выхода!

– Э, нет, приятель, ошибаешься. Есть выход, и еще какой. Лучше всего сохранять трудовые капиталы в антиквариате и коллекционных предметах. Они не облагаются никакими налогами – раз. Цены на них никогда не снижаются, а наоборот растут из года в год – два. И, когда тебя прижмет, ты всегда сумеешь легко сбыть их и выручить хорошие деньги – три.

Он довольно рассмеялся.

– Сам я, например, покупаю монеты, но не всякие, а только российские царские рубли – серебряные, золотые, платиновые. Из серебра беру лишь ценные и редкие монеты, а рядовые и распространенные меня не интересуют. Так-то вот.

Его собеседник хмыкнул:

– А я думал, ты настоящий коллекционер, нумизмат…

– Да, – тот махнул рукой, – это всё в прошлом, все эти страсти-мордасти. Тоже чего только не собирал, чем только не увлекался. Распродавал коллекции – надоедало – потом снова собирал. Теперь умнее стал, коплю себе на старость.

– Рано тебе еще на покой-то, Юра.

– Рано, не рано, а уже пятьдесят через годик стукнет. Я ж говорю, заранее нужно обеспокоиться о будущем, потом поздно будет. Спохватишься, а годы-то ушли, нет их золотых. Вот тебе, сколько сейчас, тридцати еще нет? Ну, так вот и напряги свои извилины, что к чему и как лучше.

– Может ты и прав, – пожал парень плечами.

– Само собой прав.

Во всяком случае, Игорь прислушивался к мнению старших товарищей.

Большинство серьезных нумизматов увлекались собиранием российских монет разных периодов: царских (от Петра I до Николая II), первых лет советской власти (1924–27 гг.), дореформенных и «ельцинских». Относительно двух последних категорий, наибольшим спросом пользовались памятные монеты – в особенности юбилейные рубли – и, так называемые не выпущенные монеты СССР[15], стоимость отдельных из них достигала четырехсот долларов.

Собиратели «антиков», средневековых европейских и куфических (арабских) монет, а также монет США и Европы нового и новейшего времени, китайских, японских и прочих монет составляли меньшинство и выглядели в среде «традиционных» нумизматов белыми воронами.

Среди российских монет самыми дорогими считались золотые – елизаветинские двух– и пятирублевики, а также пятирублевики Павла I и Николая I, империалы[16] и платиновые – шести– и двенадцатирублевики. Стоимость этих монет в хорошем состоянии колебалась в пределах одной-четырех тысяч долларов. До пятнадцати тысяч «зеленых» доходила цена золотых двадцатипятирублевиков. Из советских монет «униками» считались золотые червонцы двадцать пятого года. Ну, и конечно возглавлял это блистательное собрание «константиновский» рубль, цена которого на аукционах «Сотби» и «Кристи» достигала нескольких миллионов долларов.

Вкратце история появления этой монеты такова. Александр, старший сын Павла I, после смерти отца стал императором и успешно правил Россией почти четверть века вплоть до своей кончины в 1825 году. После чего престол, согласно установленному правилу наследования, перешел по старшинству к среднему брату – великому князю, наместнику Королевства Польского Константину Павловичу. Но тезка одного из великих римских императоров тайно отрекся от престола в пользу младшего брата Николая. Так появился император и самодержец всея Руси Николай I. Пока решался этот весьма двусмысленный вопрос, чиновники, ведавшие делами казначейства, решили подсуетиться и выпустить несколько пробных монет с портретом императора Константина I. Бедолаги ни сном, ни духом не ведали, что тот уже всё решил для себя и своего брата, а также в целом для всего государства российского, чем, как мы знаем, и воспользовались горемычные декабристы.

Всего было отчеканено семь монет – пять с традиционной гуртовой[17] надписью и две без оной. На сегодняшний день известно, что один экземпляр находится в Эрмитаже, другой в МГИМе[18], третий в Национальном музее Смитсоновского института в Вашингтоне, три – у западногерманского коллекционера-миллионера Фукса. А где же седьмой рублик – спросите вы? А вот он-то как раз находится неизвестно где, но предположительно на территории России. Перед ВОСР[19] след его затерялся, и он так до сих пор и не был обнаружен.