_{^{Виктор Кочетков}}                                                

                                                       Чуйский тракт  

                             

                                                              Часть 1

 

Поздний сентябрьский вечер терялся в сгущающемся сумраке, незаметно переходящем в непроглядную темноту осенней ночи. Остывающий воздух соснового бора, насыщенный хвойной свежестью, опьянял терпкостью аромата. Легкий запах нагретой уснувшим солнцем смолы разливался волнами; кружась призрачной тенью, пропитывал все вокруг, отчетливо проявляя неувядающий дух засыпающей природы. Мутное низкое небо совершенно затянула темно-белесая хмарь. Сверху сыпала мелкая морось, окутывая влажной пылью спрятавшиеся под кронами деревьев избы пригородного поселка.

Неподвижная тишина кристально звенела чистотой уходящего сибирского лета. Никакие посторонние звуки не беспокоили таинственный покой. Казалось ничто не в состоянии нарушить гармонию ночного безмолвия, сужающейся тьмы и робко крадущихся шагов наступающей осени.

Но куривший на крыльце собственного дома человек, был абсолютно равнодушен к ночной идиллии природы. Жить не хотелось. Гена Шишков – полноватый блондин среднего роста, сорока пяти лет от роду, стоял, нервно затягиваясь горьким дымом. В лысеющей голове пчелиным роем метались мрачные безрассудные мысли. Какая-то обида на бестолковую судьбу разъедала сердце, ядовитой змеей жалила душу, наполняя все вокруг беспросветным отчаянием и тоской.

Два года назад развалилась огромная страна, а вместе с ней начал сползать под откос привычный устоявшийся жизненный уклад.

Геннадий всю жизнь проработал на одном из закрытых предприятий военной промышленности. Сварщик высокой квалификации, он работал с любым металлом, гарантируя несомненное качество своего труда. Его очень ценило руководство, поощряя высокой зарплатой и регулярными премиями.

Предприятие имело хороший лечебный санаторий всего в получасе езды от города, окруженный густым сосновым лесом и выходящий окнами на широкий речной простор. Вокруг санатория расположился небольшой, состоящий всего из пары десятков деревянных домов, поселок, где в основном обитал обслуживающий персонал с семьями.

В одном из таких небольших уютных домиков и проживал Гена со своей женой Зинаидой и восемнадцатилетней дочерью Катей.

Супруга после окончания торгового института заведовала пищеблоком санатория, обеспечивая питанием отдыхающий народ. Она была женщиной волевой, решительной, и твердо верила, что Гена поломал всю ее жизнь. Презирала людей, не имеющих высшего образования, и постоянно укоряла мужа этим недостатком. Временами, учиняя нелепые скандалы, разъяренной белорыбицей гневно металась полным телом по прогибающимся доскам крашеного пола. Обычно все кончалось бурными слезами, но иногда срываясь, Зинаида крушила все, что попадалось под руку.

Как человек безвольный, мягкий, Геннадий пугался бушующей супруги и старался в такие минуты не попадаться ей на глаза, чувствуя себя безмерно виноватым и бесконечно жалея жену. Он ведь помнил и любил ее другую, - стройную юную девушку, красивую фею с золотыми волосами, добрую и волнительную…

Друг познакомил его с ней и с тех пор Геннадий потерял покой. Встречались каждый день, флиртовали. Ему казалось, он тоже нравится ей. Однако, выяснилось, что у нее есть жених со странным именем Рафаэль, дослуживающий срочную матросом где-то на Черноморском флоте. Осенью после демобилизации они обязательно поженятся, и будут жить очень и очень счастливо. Зина показала фотографию любимого. На Гену печальными глазами смотрел невзрачный молодой человек с оттопыренными ушами, небрежно одетый в мешковато сидящую форму старшего матроса. Казалось, он стесняется сам себя и просит извинения за несуразный внешний вид, совершенно не отображающий всей внутренней красоты и возвышенности тонкой натуры.

Увидев непроизвольную улыбку на лице Геннадия, она раздраженно прослезилась и объяснила, что несомненные достоинства пылкой души Рафаэля во сто крат более подходят ее чувствительной сущности, чем открытая, грубая, незавуалированная простота и немудреный солдатский юмор Гениного пошиба.

Он не обиделся. Пытался утешить расстроенную девушку, лаская рассыпающиеся пряди волос и говоря нелепые в таких случаях слова. Зинаида сидела, жалобно всхлипывая сквозь слезы и закрыв лицо ладонями. Гена хотел было тихо удалиться, боясь помешать переживаниям любимого человека, но она не позволила ему уйти, заявив, что лишить ее сейчас плеча преданного друга было бы слишком жестоко. Так и просидели в тишине весь вечер.

Геннадий ушел смущенный и совершенно сломленный неожиданным известием. Что делать дальше он не знал, но ему было очень больно и одиноко. Два дня пил горькую с мужиками на работе, проклиная немилосердную судьбу…

 На третий день Зинаида сама нашла его по телефону, жестким механическим голосом призывая Гену к себе.

По-быстрому приведя взлохмаченную голову в порядок, обрадованный, он опрометью кинулся к дому любимой, не забыв по пути купить роскошный букет алых роз.