Чукотка

Последнее чукотское селение было в тридцати километрах от культбазы. Чукчи сообщили нам, что на кульбач очень много таньгов и много понастроено белых яранг, то есть домов.

Остаток пути решено было осилить сразу, за один переход. Распределили продукты. Здесь обнаружилась «хитрость» предрика Пономарева. Оказалось, что у него во фляжке, с которой он не расставался даже во время сна, была не вода, а самый настоящий ямайский ром! Он умышленно скрывал его, сохраняя на крайний случай. Разумеется, как только это стало известно, мы сейчас же разгрузили его от излишней тяжести. Даже Таня приняла в этом деле участие. Она, впрочем, клялась, что спиртное пробует впервые в жизни.

Отсюда на культбазу два пути: кратчайший — через горы, и другой, несколько длиннее, — вдоль Берингова моря. Таня под конец пути устала и отказалась идти через горы.

Наша экспедиция разбилась на две группы. Вся мужская часть, за исключением меня, направилась в сопровождении чукчи-проводника по кратчайшему пути, через горы. Мы с учительницей пошли вдоль берега моря.

Мы долго идем по морской гальке. Ноги утопают в мелких камешках; шагать тяжело, и только там, где ледниковые оползни спускаются к морю, идешь легко по гладкой, твердой снежной коре. Таня вскоре выбилась из сил и присела на гранитный камень.

Впереди на каменистом утесе еле-еле виднелись чукотские яранги.

Пришлось оставить Таню на берегу слушать шум полярных льдов, доносившийся с моря, а самому, прибавив шагу, идти в чукотское селение за собачьей упряжкой.

Меня встретили женщины и ребята. Когда я сообщил им, что уставшая русская девушка не может идти пешком, они взмахнули руками и тут же бросились к ярангам за собаками. Женщины быстро заложили упряжку, и одна из них сказала:

— Вот этот мальчик поедет к ней навстречу.

Но пока мальчик собирался в дорогу, Таня уже подходила к стойбищу.

Пятнадцать километров теперь отделяло нас от культбазы. Мальчик по имени Таграй, впоследствии ставший Таниным учеником, посадил учительницу на нарту и погнал своих двенадцать псов прямо по голой тундре. Снега еще не было, и нарта перепрыгивала с одной мокрой кочки на другую.

Словно нарочно, выбежал заяц, и собаки понеслись во всю мочь. Такой бешеной езды учительница никогда не испытывала. Маленький каюр еле управлялся с осатаневшими собаками.

Учительница облегченно вздохнула, когда наконец упряжка остановилась у домов культбазы.

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Большой залив Лаврентия глубоко врезается в материк. На левом берегу, в десяти километрах от входа в бухту, возле склона горы, вытянулись словно по линейке одиннадцать домов европейского типа.

Это и есть Чукотская культбаза.

По улице ходят люди в европейских костюмах, женщины в туфлях на каблуках; то тут, то там встречаются чукчи-рабочие в спецодежде обычного покроя. На крыше крайнего дома печник выводит последнюю трубу. Пекарь китаец несет на железном листе кондитерские изделия. Китаец-прачка катит вагонетку, груженную бельем. Вагонетка скрипит на узкоколейке, проведенной от самого берега моря.

Это и есть Чукотка. Новая, Советская Чукотка.

Новички не ожидали найти здесь благоустроенную жизнь. Между тем в этом поселке были баня, прачечная, общественная столовая, пекарня, строилась радиостанция.

Основные учреждения культбазы — больница-амбулатория, школа-интернат, ветеринарно-зоотехнический пункт, пушная фактория.

Квартиры сотрудников состоят из трех меблированных комнат, небольшой кухни и ванной. Внутри стены обиты американским толстым картоном, загрунтованы, покрашены масляной краской. Пол блестит.

В столовой — пять длинных столов, накрытых белыми скатертями; на одном из них даже букет цветов. Доктор утверждал, что таких цветов за горой сколько угодно, и наша учительница была склонна поверить. Но краевед разоблачил доктора. Букет был владивостокский, его оставил капитан одного судна. Все любовно ухаживали за этим букетом, все хотели как можно дольше продлить его существование. Цветы сближали с Большой Землей, родиной этих цветов.

Мы восхищались и обстановкой, и питанием, и разнообразием меню. Повар Го Син-тай, видимо, вкладывал в него всю свою изобретательность.

— В нашей столовой можно получить не только «ножки фри», но и тюленьи ласты по-чукотски, — шутил доктор, поглаживая свой живот. — Это, я вам доложу, кушанье — пальчики оближешь! И приятно, и вкусно, и питательно, и, самое главное, в ластах уйма витамина «С». Простите, — обратился доктор к учительнице, — ваше имя-отчество?

— Зовите просто Таня.

— Очень хорошо. А вас, молодой человек, как звать?

— Владимир, — ответил учитель. — Мы же, доктор, с вами земляки. Я тоже из Ленинграда.

— Что вы говорите, Володя! — закричал доктор.

— Модест Леонидович зовут вас?

— Да, да!

— Вот письмо от вашей жены. Познакомился я с ней в Комитете Севера.

— Чудесно, чудесно! Вот мы и будем работать здесь дружной советской семьей. Только, должен вам сказать, друзья мои, с работой здесь неважно.

Доктор вздохнул и продолжал: