Чума в Бреслау

— Прекрасный день, хороший день, — Негш встал и очень внимательно осмотрел пирамиды печенья. Он был не намного выше бара. — Хорошо для всех нас. Для вас и для меня.

— Что, какой-то клиент? — спросила Клара.

— Это нормально, что в этом хорошего? — зевнула Эмма, словно Клара получила утвердительный ответ на свой вопрос. — У нас клиенты каждый день. Мы больше не такие последние!

— Радуйтесь, девушки! — крикнул Негш. — Что с того, что у вас каждый день клиенты? Каждый день настает день, и этому тоже надо радоваться! Мне бокал коньяка, мой малыш, — сказал он кельнеру, который стоял возле них уже довольно долго. — А для моих дам две шарлотки со взбитыми сливками и две чашки мороженого.

— А можно заказать что-нибудь другое? — спросила Эмма с невинной улыбкой. — Я не люблю шарлотку.

— Ну конечно, — пробормотал Негш без энтузиазма и помахал ногами, которые не касались пола.

— Пожалуйста, секач от Микша, — взмолилась Эмма. — И для Клары тоже.

— Столько сегодняшнее задание не стоит! — рявкнул Негш и обратился к официанту: — Подай, дорогой, этим дамам то, что я заказал раньше.

— Да, — ответил кельнер и отплыл к бару.

— Это поручение очень хорошее, — криво улыбнулся Негш, словно хотел скрыть грубость. — Но не настолько дорогое, как секач от Микша. Шарлотки хватит.

— За сколько, когда, где и кто? — равнодушно спросила Клара, градуируя вопросы в соответствии с их важностью.

— Что-то вроде как с теми молодчиками? — в голосе Эммы задрожала тревога.

Прежде чем Негш успел ответить на эти фундаментальные вопросы, появился официант с подносом и накрахмаленной до жесткости салфеткой. Клара и Эмма, не дожидаясь ответа своего опекуна, вонзили ложки в ледяные шары, вгрызаясь в них каньонами и кратерами. Давно они не ели такого хорошего мороженого. Должно быть, это был действительно особый заказ. За три года, то есть с того момента, как Малыш Максио распространил над ними опеку, только два раза он был так щедр к ним. Впервые, когда более года назад за один вечер они позволили двадцати старшеклассникам из гимназии Святого Иоанна сдать настоящий экзамен на зрелость. Вот тогда-то он и поставил им секач от Микша. Эмма, когда она вспомнила этих грубых, немытых и неосознанно жестоких выпускников, ощутила недоброе, и она отложила ложку. Она не могла забыть заплаканное и разъяренное лицо одного из них, когда высмеивала его скукоженную мужественность. Другие не плакали. Они были решительны и не стеснялись причинять боль. Она помнила их решимость и презрение. Она представила себе, что завтра — как и тогда — будет спускаться по лестнице с четвертого этажа на широко расставленных ногах.

— Говори, Макс. — Клара прекрасно чувствовала беспокойство подруги.

— Я отвечаю на твои вопросы, пышечка. — Негш отпил полстакана коньяка. — За десять миллионов марок, из которых только двадцать процентов для меня, а не половина, как обычно. Когда? Через час. Где? Гартенштрассе, 77. С кем? Один парень. Возбужденный, как осел. Он говорит, что знает вас, что вы были очень хороши…

— Ты еще не сказал, что нам делать за такую большую сумму. — Эмма все еще была озабочена. — Может, надеть пикельхауб?

— Это было бы интересно! — Негш громко рассмеялся. — Нет, ничего такого! Это мелочь. Поиграйте в Сафо. И все. Это мелочь для вас. Ведь вас все называют «попугаями-неразлучниками». Я уверен, вы не раз делали это вместе. У себя, там, на чердаке. Просто для забавы, от скуки… А теперь вы сделаете это за большие деньги. Парень сначала будет смотреть, а потом присоединится к вам. Он уже заплатил мне. Хотите увидеть эти деньги? — Сказав это, он достал из огромного пухлого бумажника пачку банкнот и положил их на стол. — Вот, вот ваша часть. Я даю вам заранее, из собственного кармана. Я сам заберу свою позже. Видите, как я вам доверяю, видите, как вас люблю?

Клара и Эмма даже не посмотрели на деньги. Хотя и не заканчивали классическую гимназию, они прекрасно знали о сексуальных наклонностях древней поэтессы с Лесбоса и ее юных воспитанниц. Они также узнали на практике такое поведение, когда несколько лет назад за щедрый гонорар были приглашены на какой-то дамский прием. Он оказался каким — то богослужением, полным декламации и иноязычного пения, а присутствовавшие на нем дамы — одурманенные и укрытые под капюшонами — стали развратными и агрессивными. Клара и Эмма бежали с этого приема темной ночью и долго лечили синяки и ожоги на своих телах.

— Нет, — жестко ответила Эмма, — засунь себе в задницу эти деньги. Мы не берем этого.

— Предупреждаю тебя, — прошипел Малыш Максио, резко вставая из-за стола. — Если ты не примешь от меня этого поручения, я передам тебя под опеку Георга Ножовника. А знаешь, что делает Георг непослушным девочкам? Знаешь, почему у него псевдоним «Ножовник», ты знаешь, тупая корова, или нет?

— Мы не боимся ни тебя, ни ножа, — дерзко ответила Эмма. — Когда мы начали работать на тебя, ни о каких извращениях речи не шло. Это должно было быть нормальным фику-мику женщины и мужчины. В качестве альтернативы «надувание воздушного шара» и «вход с кухни». Это то, что делают все девушки.