Чумовой рейс

Отступив к стене, он тоже произвел кое-какие расчеты. У него топор викингов конца первого тысячелетия, тупой как утюг, но тяжелый как наковальня. За спиной торопятся на помощь его люди. У рогоносца ничего, кроме желания вырвать ему сердце, нет. Но в этот момент Евгений Петрович вспомнил о главном экспонате своей коллекции и, уже почти рванувшись к противоположной стене, понял, что опоздал.

Шагнув, Гриша рывком сорвал со стены короткое копье. В таком виде он стал более опасен.

– Что ты делаешь на моем судне, хозяин замызганной СТО? – рассвирепел Жидков. – Погуляла бы женушка да вернулась! Нет, нужно обязательно лезть куда не следует! Ты же себя и ее приговариваешь, неужели не понятно?!

– Что я здесь делаю, – Гриша хмыкнул. – Хотел спросить, не согласишься ли ты принять мое приглашение на ужин в пятницу, а твои придурки вдруг начали в меня стрелять. – И он отшвырнул ногой оказавшийся перед ним стул.

– Видимо, им не понравилось меню, которое ты хотел мне предложить, – исказившись лицом, Жидков бросился на него, и топор, с тяжелым свистом очертив полукруг, встретился со столом.

По дороге он отсек кусок от приоткрытой дверцы шкафа.

Обломки стола рухнули им под ноги, препятствуя сближению.

Отшатнувшись, Гриша поудобнее перехватил копье и покосился на шкаф. А с виду топор туп, ну надо же…

– Как договор с Марецким? – поинтересовался Гриша, переводя взгляд с дверцы на Киру. – Ты уже давил его компроматом?

– Я бы этот договор уже давно подписал, но есть на этом лайнере четыре мудака, которые отнимают все свободное время! – Секунду он соображал, а потом пробормотал: – Какой компромат?

– В папочке. В синей. В сумке она лежала между креслом и стеной.

– Ах вы, суки…

Мимо Гриши просвистел топор. Сокрушив красное дерево, Жидков выдернул его и облизнулся.

– Добрались, следопыты… Ну и что мне с вами теперь делать? Привязать к якорю и якорь бросить?

И резко взмахнул оружием.

Отшатнувшись в сторону, Гриша колоть не стал, а просто врезал Жидкову черенком копья в челюсть. Бывший губернатор по инерции стремительно преодолел расстояние до противоположной стены. Там он в ярости оттолкнул ногой столик. С него рухнула на паркет ваза, и Евгений Петрович, разъярясь окончательно, рубанул топором по какой-то деревянной морде на стене. Полмаски отвалилось, отчего оставшаяся часть стала выглядеть вполне цивилизованным лицом.

– Одного понять не могу. Не могу, хоть убей! Она же обманула тебя, унизила!.. Она – унижение твое! Как можно голову класть за такую?! Так что ты сейчас здесь делаешь?!

– Она ошиблась, – сказал Гриша, сжимая рукой сочащуюся из плеча кровь – Жидков все-таки сумел достать его краем лезвия. – Она просто ошиблась.

Взбешенный Жидков, чье оружие было короче, выставил топор перед собой и ринулся на врага, как матадор.

Жизнь Грише, стоявшему у стены и не имевшему возможности совершить маневр, спас охранник Жидкова. Он вбежал в комнату спасать жизнь хозяину и в благодарность за это получил от него топором в грудь. Удар был силен, и инерция, заставляющая охранника двигаться к иллюминатору, понесла туда и Жидкова. Он хотел бы лишиться этого союза, но топор застрял глубоко.

Потрясенный увиденным, Гриша бросился к противоположной стене и встал между Жидковым и начинающей приходить в себя Кирой.

Из уст Жидкова рвались проклятья. Он дергал рукой, стараясь выдернуть из своего человека топор. Наконец у него получилось. Он посмотрел на него, дымящегося свежей кровью, и глаза его подернулись сумасшедшей пеленой.

Выстрелы на первом этаже, пока наверху шла рукопашная, сначала поредели, а потом их не стало слышно вовсе. Откуда-то из глубины коридора доносились лишь неразборчивые крики. Гриша не хотел думать о приятелях, потому что ему тут же представлялись они, беззащитные, лежащие вповалку в луже крови с заострившимися чертами лиц и немигающими глазами.

– Порублю, – неожиданно спокойно сообщил Жидков, глядя на кровь, капающую с хищно блестящего лезвия. – Сначала девку, потом героя. Тела скормлю акулам.

От рассудительности такой Гриша почувствовал на спине холодок. Он знал, как нужно драться с Жидковым, но плохо понимал, как это делать с Жидковым-сумасшедшим. Поглядывая то на дверь, то на Киру, сидящую на полу и пытающуюся догадаться, что происходит, он ждал.

Долго делать это ему не пришлось. Подсчитав где-то в глубине себя, что это самый удобный момент для атаки, Жидков заорал как ошпаренный и бросился. Но не на Гришу, к чему тот был уже готов, а на Киру.

Ударив копьем по топорищу, Гриша изменил направление страшного оружия, и топор, пробив почти насквозь брусок паркета, застрял в полу.

– Ненавижу! – душераздирающе закричал Жидков и, побагровев лицом, рванул топор на себя.

Увидев сквозь потеки пота, как лезвие, взметнувшись к потолку, несется по направлению к голове жены, Гриша бросился всем телом вперед и на противоходе завалил хозяина судна на спину.

Эта борьба напоминала схватку львов, один из которых был страшен в гневе, а второй в бешенстве. Два огромных тела катались по полу, звуки ударов оглушали Киру, невидящими глазами наблюдающую за дракой.