Чушь собачья, или Мир на поводке

Мне же молодость кроме регулярного лечения от блох и голубиных бомбардировок подарила отличного товарища. Его звали Дикий Пёс, он был матерый индивидуалист и единственный друг моего отца. Породистая овчарка, и я до сих пор не знаю, как его зовут на самом деле. Он умел жонглировать фарфоровыми чашками, попадать монетками в узкие щели таксофонов, а в 90-е он научился пародировать голос Володарского и тоже занимался переводами. А вел себя Дикий Пёс так, словно он – Моисей и величайший из живущих на Земле альтруистов.

Не знаю, как на его Собачьей Планете, но здесь этот подход здорово помогал. Он умел наживать себе друзей, а враги никогда не воспринимали его всерьез. Он же пёс.

– Юстас, ты же хочешь, чтобы у нас, у людей, все было хорошо?

– Мы же собаки.

– Ну, так жить приходится с этими, двуногими. Им нужно обеспечить порядок, но чтобы они этого не замечали. Твои укусы в бок и смекалка нам пригодятся. Пока старик смекнет, молодой уже с бабой домой идет! – Дикий Пёс любил импровизированные поговорки, и его любовь иногда приходилась не к месту.

«Тайный штаб» Дикого Пса – это пара вешалок с пальто, две швабры и два детских стула. Никаких бумаг и прочего. Тогда он втайне посвятил меня в суперагенты и сказал, что их собачья сеть по обеспечению человеческой безопасности крайне децентрализована и что только в 2000-е придет тот, кто ее объединит.

До сих пор не могу понять, шутил он или нет, но тогда я искренне считал, что я – суперагент.

Все попытки Дикого Пса поменять мир сводились не к психотренингам, как у меня (я думал, что достаточно быть просто хорошей собакой, чтобы мир был в порядке). Дикий Пёс был человеком практики, а не теории. Он всегда появляется, когда у меня полная задница, говорит мне, что делать, а потом сваливает к своим чертям, которых я никогда не вижу, но которые точно есть. Иногда мне казалось, что вот-вот у самого Дикого Пса вырастут рога, только ему всегда не хватало дикого пламени, чтобы быть по-настоящему демоническим. «Что-то» случалось регулярно, и для меня это были события первостепенной важности, ведь дети не делят вещи на «важные» и «неважные», а просто участвуют в них.

Участие – это очень важно. Я же думал тогда, что я суперагент.

Прага. Звонок. Я невыспавшийся, как блоха, которая уже третий день ищет своего хозяина. Голос Дикого Пса. Интуиция подсказала, что меня вызывают на первое настоящее задание.

– Юстас, тут собираются ограбить библиотеку. Украсть все сочинения Ильича Ленина на чешском. Пока человек читает, собака уже все знает.

– И я, маленькая породистая собачка, должен помочь им сосчитать кассу и разложить книжки по пакетам?

– Нет, – Дикий Пёс был предельно серьезен, когда дело касалось библиотеки. – Закрой просто подвал, он там всегда открыт. Снизу всегда интересней, сверху – заморочней. Там лежит дедушка Ленин со своими очень важными книгами и никто не должен добраться до вождя.

Усы, кстати, у Дикого Пса ничем не хуже усов Ульянова.

Через полчаса я уже был на месте. Библиотека как библиотека. Захожу в подвал. Ага, редкие книги. Десять раз. Тут даже «Войны и мира» нет. Единственное, что я увидел в подвале, – это КУЧА ЖЕНСКИХ СОБАЧЬИХ КОСТЮМОВ. Две швабры. Паспорт Дикого Пса. И журнал «Пражские Болонки, Персидские Киски, 08.1983».

И тут заходит мой отец:

– Он тебя предупредил, да?

– Предупредил. Пап, я не знал, что ты тоже суперагент.

– А я и не суперагент, – папа развел руками. – Бери эти вещи, отнесем к себе домой. Библиотеку закрывают.

– Швабры можно не брать?

– Швабры в нашем деле – это самое главное.

Уже через час я понял, почему это так. Дикий Пёс надевал швабры на лапы. Это была не страсть к дурачествам, ведь Дикий Пёс – великий практик, и просто так перевоплощаться в человекострауса с собачьей мордой он не собирался. На швабрах в своем пальто он был двухметровым нечто, наводящим тихий ужас.

Зачем он так наряжался? Чтобы подглядывать за соседскими болонками, которых в моем районе была тьма.

И так каждый раз с Диким Псом. Думаешь, что спасаешь мир, а в итоге всего лишь помогаешь претворять сокровенные фантазии лучшего друга своего отца

. Он как-то взял меня с собой, чтобы показать, как надо знакомиться с женщинами. Одна болонка выпрыгнула к нему из окна, и я не успел обернуться, как Дикий Пёс исчез в подворотне вместе с очередной пассией. Его правило номер один: «Не оставляй следов».

Ведь надо сохранять секретность.

Эротические воспоминания юности

Я вспоминаю юность. «Порой улыбнусь, порою – отплюнусь».

Картина маслом. Я просыпаюсь в своей комнате, а в ногах кассеты. «Лучшие киски двадцатого века». Это была низкопробная эротика, снятая в атмосфере моей любимой Праги.

Вспоминаю дальше. Вижу Дикого Пса. Он такой же молодой, как и сейчас. Некоторые существа никогда не стареют, но приходится расплачиваться здравым рассудком.

Дикий Пёс в то время потихоньку платил по счетам.