Чушь собачья (сборник)

Если бы Клавдия Дмитриевна этой ночью не покинула свой пост, а продолжала бы наблюдать за происходящим сверху, возможно, сейчас она бы смогла дать более подробное определение этого предмета. Как, кстати, и внешности неизвестной женщины. Но Клавдия Дмитриевна увлеклась и совершила ошибку. Теперь у нас ничего не было, кроме мокрого барахла. Как говорится, и на старуху бывает проруха.

Я решила, что самым разумным будет немедленно навестить Шарон прямо на дому – в конце концов, поезд у нее только девятнадцатого, не выйдет же она к нему за неделю! Но если сегодня на даче была она, опасность для ее жизни возрастает многократно! Нужно спешить.

Обратный путь через забор дался мне не так легко, но я справилась. Клавдия Дмитриевна смотрела на меня со жгучим любопытством. Но мне пришлось ее разочаровать, сославшись на острую нехватку времени.

– Обещаю – вы прочтете обо всем в нашей газете! – сказала я напоследок. – И там непременно будет о вас!

Глава 11

К счастью, я сообразила заскочить в редакцию. Выяснилось, что Марина уже несколько раз с периодичностью в четверть часа набирала номер Шарон, но никто не брал трубку. В подтверждение своих слов Маринка снова взялась за телефон, но ответом были лишь длинные гудки.

Я опять собрала всех и сообщила о ночном происшествии на даче.

– Что будем делать? – поинтересовалась я в заключение.

– Самым разумным в создавшихся обстоятельствах, – сказал Кряжимский, – мне представляется немедленно отправиться в прокуратуру.

– А если именно в этот самый момент Винт режет горло бедняжке Шарон? – возразила я. – У меня нет особых симпатий к нашей хитрой и неискренней знакомой, но она, безусловно, не заслуживает такой участи.

– Что же вы предлагаете? – спросил Кряжимский.

– В прокуратуру поедете вы, – ответила я. – Вы несомненно сумеете убедить их в серьезности происходящего. Заявление вы приготовили? Вот и отправляйтесь. А мы с Виктором рванем на Турецкую.

– Но это же опасно! – ахнула Марина. – Виктор ведь не сможет драться! У него же руки…

– У меня еще и ноги, – усмехнулся Виктор. – Нечего думать – едем!

– Мы будем предельно осторожны, – заверила я встревоженных Марину и Кряжимского.

– Но, пожалуйста, не забывайте о бизнесменах! – умоляюще произнес Сергей Иванович. – Они не должны узнать о Козловой!

Первую часть этого пожелания выполнить было не так уж сложно – пожалуй, я не смогла бы забыть этих зловещих типов, даже если бы очень этого захотела. Но как сделать, чтобы они ничего не узнали, я не представляла. В лицо я их не знала, слежки за собой тоже пока не обнаружила, заниматься этим специально было некогда. Оставалось единственное, чисто русское средство – полагаться на удачу.

Впрочем, усаживаясь в машину, я дала Виктору задание наблюдать за всеми, кто появится у нас на хвосте. Однако ехать было недалеко, а движение в центре города в это время суток всегда было очень интенсивным, и, конечно, ничего подозрительного мы не заметили. Хотя с равным успехом можно было утверждать, что абсолютно все машины, следовавшие за нами, казались весьма подозрительными.

Впрочем, они сами по себе, а мы сами по себе, и во двор, где проживала Шарон, никто за нами не последовал. Это немного меня успокоило.

Во дворе по-прежнему ни шатко, ни валко шел ремонт, жужжали подъемки, а в воздухе носилась цементная пыль. Возле дома, где проживала Шарон, стояли два, что называется, навороченных автомобиля темно-изумрудного цвета. За тонированными стеклами ничего невозможно было разглядеть, но мне показалось, что никакой угрозы от этих машин для нас исходить не может – для Винта такой транспорт был слишком роскошен, а для «бизнесменов», пожалуй, избыточен, тем более что номера на автомобилях были местные.

Мы с Виктором вошли в подъезд и стали подниматься по знакомой лестнице. Уже на втором этаже меня начало мучить легкое беспокойство – видимо, лестница навела меня на неприятные воспоминания одним видом своих мрачных металлических ступенек, вытертых и зашарканных бесчисленными подошвами. Мне даже показалось, что я вижу бурые пятна засохшей крови на потемневшем металле.

По виду Виктора трудно было сказать, испытывает ли и он подобные чувства. Его лицо выглядело бесстрастным, и лишь глаза сделались внимательными и настороженными.

Наконец мы оказались перед дверью знакомой квартиры. Она была заперта. Я позвонила и вскоре не столько услышала, сколько угадала крадущиеся шаги в прихожей. Шаги приблизились, а потом прозвучали уже явственно. Невольно я начала нервничать – за дверью явно двигался мужчина. Но отступать было, пожалуй, поздно – дверь уже распахнулась, широко и решительно.

Мы увидели перед собой высокого, коротко стриженного человека в белой рубашке с закатанными рукавами. У него было простое лицо деревенского парня с толстыми губами и носом картошкой. Но глаза смотрели холодно и подозрительно, как у тюремного надзирателя. Он осмотрел нас очень внимательно и церемонно спросил:

– Что вам угодно?

– Мы хотим поговорить с Шарон, – ответила я.