Чувства

Гена не сразу, но стал замечать изменения в поведении Инны. Всё чаще гулять с Жерменом Гена выходил один. Заработавшаяся Инна даже не замечала призывно крутящего хвостом пёсика. Теперь она почти всегда работала допоздна, не ложилась с мужем в одно и то же время, а приходя и устраиваясь под бочком далеко за полночь, тут же засыпала. Сексуальная жизнь из-за этого несколько разладилась. Смертельно уставший Гена засыпал рано, так и не дождавшись супругу, а утром убегал на работу, пока она ещё спала. Инна же, витая в своих мыслях, словно забывала про реальную жизнь. Её история, которую она носила в голове, постепенно вытесняла реалии окружающего мира. Секс у них всё же случался, когда Инна будила Гену своими прикосновениями, ласками, а Гена, изголодавшийся по её теплу, охотно, хоть и первые полминуты сквозь сон, принимал их и даже переходил к активным действиям.

Но вскоре и эти редкие минуты близости утонули в их общей усталости. Гену это тревожило. Непонятное чувство зарождалось глубоко в душе. То чувство, которое он меньше всего хотел ощущать. Но Гена отбрасывал тень сомнения так далеко, что всякий раз искренне забывал о проблемах, лишь только видел Инну. К сожалению, о проблемах Гене постоянно напоминали.

Сергей Валентинович, доцент кафедры, на которой работал Гена, сорокалетний мужчина, высокий, красивый, жил один. С женой он развёлся три года назад и постоянно говорил об этом как о самом счастливом моменте своей жизни. Сергей Валентинович был назначен руководителем Гениной кандидатской. Особым умом он не блистал, но вот опыт за спиной был огромный. Гена это ценил. Сергей Валентинович был словно географическая энциклопедия. Почти на все вопросы он знал ответы, причём за свои сорок лет, что немало удивляло Гену, большинство из этих ответов были получены эмпирическим путём, на собственном, так сказать, опыте. В общем, Сергея Валентиновича Гена уважал и прислушивался к нему по всем вопросам, даже по личным. Несмотря на свой статус разведенца, а скорее именно благодаря ему в любовных делах Сергею Валентиновичу не было равных не только на кафедре, но и на всём факультете. К нему за советом обращались большинство работников, от аспиранта до академика. И всем Сергей Валентинович мог угодить, подсказать, надоумить. Что и говорить, такие профессионалы в сложном мире любви и отношений на вес золота.

Именно Сергей Валентинович на правах руководителя сам заговорил с Геной о его проблемах, позволив себе предположить, что таковые у него имеются. Услышав скупой рассказ о странном поведение Инны, Сергей Валентинович сразу же предположил, что у Инны кто-то есть. Гена даже слушать не стал. В тот день, плюнув на субординацию, он послал своего руководителя куда подальше и ушёл домой раньше времени. Червь сомнения, которого Гена усиленно прятал в самых глубоких уголках души, позволил себе впервые вылезти наружу. Гена сумел его загнать обратно, но вкус горечи он после себя оставил, и теперь не чувствовать его было невозможно. Сергей Валентинович ничуть не обиделся на резкие слова Гены. Наоборот, на другой день он извинился сам, что давеча рубанул с плеча. Но попытки «лечить пациента» не оставил.

Гена каждый день заводился от слов своего руководителя. Как вода капля за каплей точит камень, так и Гену разъедали каждодневные разговоры о женских изменах и коварстве. Однажды Гена не выдержал и попросил сменить тему, ведь всё равно это не правда. Не могут все женщины быть такими плохими, как их описывает доцент. Но это доцент предложил проверить. Вместе они выбрала замужнюю, недавно пришедшую на соседнюю кафедру аспирантку. Каждый день её встречал любимый муж с ребёнком. Именно на ней Сергей Валентинович собирался подтвердить свои слова. Гена не принял этот вызов всерьёз, однако уже через две недели Сергей Валентинович принёс Гене фотографию полуобнаженной аспирантки, спящей в его объятиях. Глядя на это интим-селфи, Гена с трудом удержал рвотный рефлекс. Ему было ужасно противно, но вместе с этим чувством пришло и другое. Теперь червь сомнения уже не возвращался в свою нору.

Гена уезжал на зимнюю практику растерянным и встревоженным. Инна впервые не пришла его проводить. Она осталась дома переписывать главу, которая начала наконец-то получатся. Перед тем как на прощание поцеловать мужа на пороге их квартиры, Инна радостно сообщила, что теперь всё будет хорошо. У неё начало получатся, и когда Гена вернётся, у них вновь всё будет хорошо, она уверена. Это сообщение, вместо того чтобы ободрить Гену, лишь ещё больше омрачило предстоящую поездку. Гена запутался и нервничал. То чувство, которое разрывало его душу, оказалось не на шутку серьёзным и сильным. Гена уехал на практику, и все семь дней мысли его существовали отдельно от тела. Это не спасало от мук ревности.

Больно было так, что хотелось кричать. Гена впервые понял отца, через что ему пришлось пройти, что он испытывал большую часть жизни. Как он мог противиться этому обжигающему, уничтожающему разум чувству?