Чувства в клетке (СИ)

Он подает мне стакан с водой, помогает попить. Хочется его придушить, но сил хватает только на то, чтобы бессильно откинуться на подушки. Как же противно быть слабой и зависимой! Сейчас хотя бы температуры нет, потому что тогда мне реально казалось, что я доживаю последние минуты. Хочется забиться в какую-нибудь нору и зализать раны самой так, как я привыкла. Болеть в таких шикарных условиях у меня ни разу не было возможности. Здесь меня все бесят. Но сейчас выбора мне никто не оставил. Амин поправляет подушку и одеяло.

— Я тебя уже послала. Мало? Надо еще раз?

— Нет. Лучше поцелуй!

— Могу только горло перегрызть.

— О, тоже вариант. Раньше обещала челюсть свернуть.

— Могу совместить.

— Послушай, Мар…Марго, — перестал меня Мариной называть, уже хорошо.

— Что? — он садится ближе. Смотрит опять этим своим взглядом, от которого хочется снова реветь или убить его уже, наконец.

— Я понял, что ты не любишь болеть, не любишь быть слабой. Но сейчас по-другому не получится. У тебя была слишком большая кровопотеря и сильное сотрясение. Об остальном я молчу. И потом мы вроде как договорились в пещере, что ты принимаешь мою помощь.

— Я такого не помню, ты воспользовался моим невменяемым состоянием, — хотя, все я помню. Помню и его слова и глаза больные, и слезы наши общие. Но говорить об этом не хочу. Тогда надо окончательно его в душу пускать, а что делать потом? Я не знаю.

— В любом случае, я сказал, что не отпущу тебя. Рядом буду. Можешь ругаться, брыкаться, орать. Когда поправишься, можешь и челюсть свернуть. А сейчас, терпи, — потом взгляд его твердеет, становится серьезным. — Я ведь в какой-то момент думал, что потерял тебя снова. Это было страшно. Поэтому теперь я от тебя не отойду.

— Тебе напомнить, кто был их настоящей целью?

— Не надо, — отводит глаза, — я все помню. Ты спасла мне жизнь. Спасибо!

— Не за что! С такой бездарной охраной непонятно, как ты вообще дожил до этого дня.

— Да. Согласен. Я расслабился. Отвлекся, — смотрит на меня пристально, намекая, на кого именно он отвлекся.

— А Алекс твой о чем думал?

— Да, он тоже зол, потому что в тот вечер я не взял его с собой. Но я не прогадал, — улыбается он. — Ты — лучшая охрана. Кстати, Саид сбежал, сволочь. Хотя, понятно, что основной заказчик не он.

— Конечно не он. Он простая пешка. Где товар?

— Товар забрали. С девчонками сейчас работают.

— Я хочу увидеть их потом.

— Увидишь. Та девочка, она спрашивала про тебя. Что ты ей сказала?

— Что помогу ей. Что все не так плохо, как кажется, — думала я о ней все это время. Она совсем еще ребенок. Как попала сюда, не спрашивала, да это и не важно. Только уже там, в пещере в темноте мелькала у меня мысль, что если не выберусь, то и девочке этой конец. Получается, обманула ее, дала ложную надежду. А ведь это даже хуже предательства.

— Она сирота. Из Белоруссии. Будет в отеле работать. На кухне. Сама эту работу выбрала, так что увидишь ее, как поправишься.

— Понятно.

— Вопрос еще задать тебе хотел, ответишь?

— Смотря, что за вопрос.

— Там в пещере ты звала какого-то Андрея, — усмехаюсь криво.

— Ревнуешь?

— Да! — прямо говорит Амин, чем немало удивляет меня.

— И?

— Что и?

— Дальше?

— Я не обязана тебе отвечать, но так и быть, скажу. Андрей — это человек, которому я очень доверяю, и к которому тепло отношусь, — он хмурится сильнее.

— Из-за него меня ближе не подпускаешь? — а что, отличная идея.

— В том числе, — расплывчато отвечаю я. Лицо его меняется, становится мрачным. Как приятно это видеть. Даже не думала, что так будет.

— Но я так понимаю, верность ему ты не очень хранишь?

— Это тоже не твое дело, но верность я храню только себе, и потом, я не привыкла ограничивать свои желания. У меня слишком долго не было такой возможности, меня заставляли подчиняться желаниям других. И сейчас я живу так, как хочу.

— И как на это смотрит твой Андрей?

— С пониманием, — говорю с улыбкой, а Амин мрачнеет еще сильнее.

— Я тоже с пониманием могу смотреть на многое, но делить тебя ни с кем не собираюсь!

— Так не дели! Я не твоя, и ничья! Я тебе уже говорила это.

— Да, но, — он берет меня за руку, — нас многое связывает. Там в пещере, ты сказала важную вещь, которая заставила меня поверить, что еще не все потеряно. Ты сказала, что все еще любишь меня. И не надо говорить, что не помнишь. Даже если так, я уверен, что тогда ты говорила искренне, ты открыта была, поэтому я скорее поверю в те слова, чем во все другие. Ты боишься, не доверяешь, а зря. Вместе мы сильнее были бы. Понимаешь? — не отпускает взглядом, держит, умеет словами пробраться в самую душу и покопаться там. Пока я перевариваю его слова, он добивает: