Чужая душа - потемки (СИ)

   - Лучше ребёнку имя придумывай.

   Да, я беременная. Расплачиваюсь за жаркие ночи - чтоб Хендрика бесы унесли! Я ведь в свои двадцать лет рожать категорически не собиралась, только у мужа на этот счёт иные планы. Дал мне немного погулять, к супружеской жизни привыкнуть, - и свинью подложил. Я, конечно, тоже хороша, расслабилась, но тут у меня оправдание - под боком леса с травами нет. А в городе такого не купишь, да и замужней не положено. Ну, если очень хочется, можно, конечно, но дорого: мне карманных денег не хватит. Вот в этом-то ведьмам легче - никаких запретов, сама взяла и приготовила.

   Словом, рожать мне через четыре месяца, зимой. Расплылась, как корова - что-то потом будет? Но пока ещё сама хожу, неплохо бы в столицу податься, экзамены сдать, пару месяцев отучиться. Или не пару, если рожать в Академии остаться. Ничего с ребёнком не случится, если я засяду грызть гранит науки. Вот бы мужу это объяснить? Упёрся, баран, слушать ничего не желает. Мужчина, что с него возьмёшь?

   Матушка, безусловно, тоже назвала дурой: она не одобряла женского учения сверх необходимой нормы, ограничивавшейся двумя "д", одним "м" и одним "г". С "д" всё просто: дом и дети. "М" - это муж. "Г" - грамота. Всеми этими премудростями я овладела, мужем обзавелась, дети тоже намечались... Стоп, не дети, а ребёнок. Если Хендрик рассчитывает круглогодично видеть меня уткой, то хрен ему! Я не нанималась пелёнки стирать и целыми днями на кухне торчать. Да и на какие деньги, дорогой? Или ты от меня что-то скрываешь?

   - Хендрик, ты уже по второму разу повторяешь. Новое придумай, а? - я лениво потянулась за новым яблоком. - То, что ума у женщины на дырявый медяк, я уже поняла, только почему-то не поглупела. Может, я и беременная, но в маразм не впала.

   - Милая, а как это называется? - скрестив руки на груди, Хендрик в упор глядел на меня.

   Красивый, сволочь! Вот скажите, почему у женщин такая слабость к мужчинам? А от моего ещё так пахнет...

   Муж знал, от чего я млею, поэтому после серьёзной ссоры тащил в постель. Я брыкалась, шипела, но сдавалась. Может, он и тогда, два года назад, тоже знал? Словом, брал мой муженёк главным мужским оружием. Но это когда аргументы кончались. Сейчас же не тот случай. Хендрик считал себя правым - а это другая песня.

   - Что именно? - я простодушно улыбнулась.

   - Твоя глупая затея. Я никуда тебя не отпущу - и точка.

   Надо же, какие мы грозные! Приказывает, думает, я послушаюсь? Ага, щас! Если я чего-то очень хочу, то я это получу. А я хочу. Для чего, пока сама не поняла, но точно знала, что пригодится. Хотя бы для того, чтобы не быть придатком Хендрика. А так - кто я такая? Прачка, кухарка и развлекалка. Муж ведь со мной ни о чём не разговаривает, как гости придут, велит помалкивать, в лучшем случае, о погоде речь завести. Вот я и решила: хочу быть с ним на равных. Тайком начала по конспектам, книжкам лазать - даром, что ли, "г", то есть грамоту, освоила? Только ни бельмеса не понятно!

   - Милый, а я тебя спрашивала? Я тебя перед фактом поставила.

   Хендрик остолбенел, уставился на меня, будто рыба - глаза такие же круглые. Я даже испугалась: вдруг воздухом захлебнётся, что я тогда делать буду?

   - Агния, ты на солнышке перегрелась? Не больна, часом?

   Нет, отмер. Подошёл, потрогал лоб.

   - Да нет, только беременна. А солнышка три дня не видно.

   Встала, чмокнула его в висок, и пошуровала в печке: я туда кашу томиться поставила, нужно взглянуть. Заодно подумаю, на какой кобыле к благоверному подъехать. Бой предстоит не шуточный: это тебе не лишнее платье купить! Лишнее, разумеется, с точки зрения Хендрика: любой женщине известно, что много платьев не бывает.

   - Значит, грибочков объелась, - резюмировал Хендрик и по-хозяйски положил руку на живот. Его собственность... Понять бы ещё, нужна она ему или только так, потому что семья. - Сама подумай: через месяц уже ходить не сможешь.

   - А что буду? Ползать? - безропотно позволила мужу завязать пояс выше, хотя мне жутко не нравились платья, кричащие: "Смотрите, я корова!". Что-то не проснулось во мне материнского инстинкта, особой любви к тому, что там, внутри. А оно, к слову, уже пиналось. Вчера так дало, что я в сердцах пообещала вылупить его после родов.

   - Агния, не спорь. Ты сама прекрасно всё понимаешь, только признавать, что не права, не желаешь. Зачем тебе учёба, когда у тебя будет ребёнок?

   - Угу, счастье материнства и всё такое, - пробурчала я. - Не спать ночами, кормить, поить, пеленать... Спасибо, мне рвоты за глаза хватило. Нет, скажи, чем я хуже тебя? Честно скажи: я дура?

   - Иногда бываешь, - муж был оскорбительно честен. Нет, чтоб соврать-то!

   Зашипев, пригрозила ему ухватом: получишь за такие слова, и буркнула:

   - Я всё равно поеду. Если провалюсь, то провалюсь.

   - Перед людьми не позорься, - Хендрик опять повысил голос. - Твоё место здесь.

   - Когда это я собакой успела стать? Не знала, что ты у нас извращенец.

   - Не моли чепухи!