Чужая маска

– Потом милиционеры навели справочки и популярно объяснили этому типу, что он обознался, потому что я умерла. Видел бы ты его рожу! Сережа, я знаю, ты очень боишься, что у нас что-то не получится, что я где-то ошибусь, скажу что-нибудь не то или поведу себя не так. Я тоже этого боюсь. Мы с тобой почти никогда не говорим об этом, словно не хотим будить спящую собаку, но я знаю – мы оба об этом постоянно думаем. Я все время боялась двух вещей: того, что не смогу выдать себя за твою Ирину, и того, что не совладаю с собой, если встречу кого-то из своих знакомых. Диана Львовна заметила, что Ирина немного изменилась внешне, подурнела, но она не усомнилась в том, что я – это она. Диану нам удалось обмануть. Твоих друзей, которые всю неделю ходили к нам в гости, – тоже. Здесь очень помогает история моей аварии и болезни. Но я все время боялась, что не смогу обмануть тех, кто знал меня. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я боялась, что, если встречу знакомых людей, особенно тех, кто хорошо ко мне относился, был добр ко мне, я не смогу сделать вид, что это не я. Сорвусь, начну бледнеть или краснеть, брошусь им на шею или еще что-нибудь. И вот сегодня судьба устроила мне экзамен, и я его выдержала. Я не упала в обморок, я не устраивала истерик, я не сказала ни одного лишнего слова, не потеряла лица. Я выдержала это, и теперь у меня появилось чувство, что я выдержу любую ситуацию, выкручусь, вывернусь, но тебя не подведу. И ты можешь отныне больше не волноваться по этому поводу.

Она чуть помолчала, потом взяла бокал с шампанским за тонкую ножку.

– Мне кажется, Сережа, что у нас с тобой все получилось так, как мы задумывали. И я хочу, чтобы мы выпили за это. Оно того стоит.

Все это время, пока она произносила заранее продуманный монолог, Ирина не смотрела на Березина. Ей было отчего-то неловко, у нее появилось такое ощущение, будто она обманывает доверчивого ребенка. Весь этот праздник задумывался ею на первый взгляд для того, чтобы Березин понял: она беспокоится о нем и об их совместном деле. Но на самом-то деле Ирине хотелось, чтобы он заметил, какая она сильная, мужественная, не плакса и не нытик, а настоящая опора, крепкий тыл. Ей очень хотелось, чтобы он в ней не разочаровался.

Подняв бокал, она взяла себя в руки и посмотрела на Сергея. Тот сидел, сложив руки на груди и даже не думая прикасаться к шампанскому. «Все пропало, – тоскливо подумала Ирина, – я не угадала его настроения, не попала «в струю» и кажусь ему сейчас смешной и нелепой».

– Поставь бокал на стол, – сказал он, вставая со стула.

Ирина поставила бокал обратно на белоснежную скатерть и опустила голову.

– Встань, пожалуйста, – сказал он совсем тихо.

Ирина с удивлением услышала его голос совсем рядом, подняла глаза и увидела, что он стоит почти вплотную к ней. Она послушно встала и повернулась к нему лицом. Ей еще ни разу не приходилось видеть глаза мужа так близко.

Ей казалось, что поцелуй длился целую вечность. Это был их первый поцелуй за столько месяцев знакомства.

– Ну вот, а теперь можно выпить, – произнес Березин, отрываясь от нее. – Выпьем за нас с тобой.

Они выпили шампанское стоя, потом Сергей снова поцеловал ее. А потом что-то случилось. Ирина не могла понять, в чем дело, но между ними воцарилась неловкость, которую до самого конца ужина им не удалось ни разогнать, ни смягчить, ни переломить.

* * *

Березин вертелся с боку на бок, пытаясь устроиться в постели поудобнее. Сна не было. Зато было удивление, смешанное с легким страхом. Он долго и умело целовал Ирину, и она отвечала ему нежно и страстно, и все должно было быть так хорошо… Но почему-то хорошо не было. Тогда, стоя возле празднично накрытого стола, на котором пенилось только что разлитое по бокалам шампанское, обнимая и целуя Ирину, Сергей Николаевич вдруг понял, что ничего не чувствует. Совсем ничего.

«Почему? – с испугом спрашивал он себя весь вечер, поглядывая на Ирину. – Почему? Она так нравится мне, она такая умная, нежная, ласковая, прекрасная хозяйка. Она добрая и внимательная. Она красивая. Она отвечала мне, стало быть, я ей нравлюсь и она не будет возражать. Почему же я ничего не чувствую? Это неправильно, я хочу, чтобы все было как раньше. Я хочу хотеть ее».

Он видел недоумение на лице у Ирины, когда в течение вечера ни разу больше не прикоснулся к ней. Он старался загладить свою вину ласковыми словами, говорил ей комплименты, хвалил ее выдержку и самообладание, заботливо спрашивал, не сильно ли она испугалась. Но чем больше внимания и нежности он проявлял на словах, тем больше проступало недоумение на ее нежном овальном лице. «Если ты так хорошо и тепло ко мне относишься, так делай же что-нибудь», – было написано на нем.

Но он ничего не сделал. Дотянул до полуночи, помог убрать со стола, вежливо посидел на кухне, поглядывая на экран маленького телевизора, где как раз шли «Новости», пока она мыла посуду, пожелал Ирине спокойной ночи и ушел в спальню.