Чужая. На пороге соблазна

Меня захлестывало от злости и раздражения, ведь Резкая внезапно забыла, на кого у меня компромат есть. Достаточный, чтобы Авдеев поперхнулся своими же словами о хорошей девочке без закидонов, а затем продавил сына и объяснил, куда тому стоит послать эту девочку.

Не завтра.

Сейчас.

И черт побери, останавливая Резкую, я уже видел, как разношу ее шитое белыми нитками «принеси доказательства» фактом «у меня уже есть доказательства». Я собирался напомнить ей, кто будет диктовать условия, а кому придется с ними считаться.

Мгновение назад, останавливая Резкую, я бы сделал это. Но развернув ее к себе лицом и заглянув ей в глаза, меня выхлестнуло туда, где не было ничего, кроме панического ужаса и оцепенения.

Ни решимости.

Ни злости.

Ни раздражения.

Лишь стократно усилившийся ужас, когда я провел подушечкой пальца по запястью Резкой.

Невесомо.

Едва заметно.

Но этого хватило, чтобы смутное ощущение надвигающегося пиздеца перестало быть просто ощущением.

В компьютерном клубе, целуя брыкающуюся Резкую, я не обратил внимание на ее внезапную оторопь. Не заметил застывшие в немом крике губы. И только потом, услышав этот крик и получив по лицу, в голове щелкнуло — что-то не так. Не так, но лучшего объяснения, чем искусно разыгранная подстава, я не нашел.

Сейчас, видя, как цепенеет Резкая от моего прикосновения, как расширяются ее зрачки и белеют щеки, меня рывком вернуло в тот день. Будто чья-то рука схватила меня за шиворот и принялась елозить моей мордой в том, что я натворил по дурости.

Встряхивая и тут же макая обратно. Повторяя это снова и снова. До тех пор, пока не дошло, что разыграть испуг можно, но то, что сейчас происходило с Резкой, — невозможно. И стоило это осознать, все та же рука подняла меня над землей и швырнула обратно.

— Что с тобой происходит? — спросил я, всматриваясь в глаза Резкой. — Дима об этом знает? — задал новый вопрос и, увидев дерганное движение головы, произнес, утверждая и чуть ослабляя хватку: — Клим.

Жалкое подобие кивка в ответ, а во взгляде — зашкалившая до безумия паника и обреченность.

— Я сейчас медленно отпущу твою руку, Амели, — обозначил я, невольно переходя на уверенный, но успокаивающий шепот, и максимально аккуратно, чтобы невзначай не задеть трясущуюся в ознобе Резкую, разжал пальцы. — Я тебя не трогаю. Видишь?

Снова кивок.

Рваный и жадный вдох, когда я отвел ладонь в сторону, и сразу же разрывающий дистанцию шаг назад.

За ним второй и через мгновение третий, а затравленный взгляд все скачет с кончиков моих пальцев на глаза и обратно.

Будто до конца не верила, что я отпустил ее руку и не собираюсь схватить снова.

Клуб и поцелуй. Танец и теплоход. Снова клуб, но на кадрах сейчас понятные «прыжки» прикосновений Клима.

Смотря на расходящиеся за кормой теплохода волны, я курил сигарету за сигаретой и не мог отделаться от мысли, что с каждой новой крупицей информации о Резкой, все меньше понимаю Димона, а не ее.

Сколько они встречаются? Год?

Выбросив дотлевшую до фильтра сигарету за борт, я подкурил новую и полез в переписку с Димоном. Промотал ее, отмечая сменяющие друг друга даты, и кивнул найденному сообщению:

«Никитос, я с такой девочкой познакомился! Просто шик!»

— Шик, — повторил вслух и криво усмехнулся количеству заморочек у этой девочки.

Тачка.

Будем считать, что поверил в завещание, но тут же, вспомнив съемную квартиру Резкой, помотал головой.

«Не верю. На стоимость Чарджера можно купить жилье. Бессмысленно тратить деньги на машину — тем более вкладываться в нее, — а самой ютиться по съёмным хатам».

Гонки.

Можно предположить, что залезла в них, чтобы с призовых оплачивать аренду квартиры. И снова, прокрутив в памяти заезд с Резкой, диссонанс.

«Даже если срубать по паре сотен баксов в выходные, на оплату жилья уже хватает. Нет никакого смысла скрывать лицо, придумывать «псевдоним», прятать машину и врать Димону. Он бы с радостью закрыл вопрос с коммуналкой».

Отправленная в полет сигарета, щелчок открытой зажигалки и вместе с ним — похожий в голове.

Косарь ставки на заезд.

Абсолютная уверенность в своей победе.

Смысл щемить Игнатова и не пропускать его, если они работают в паре?

Не вяжется. Резкая щемила «напарника» не меньше, чем меня, а мысль о том, что Игнатов и Резкая пашут в сговоре, мне подкинул Дымыч.

Димон.

Год отношений автоматом перечеркивал слепоту и Дымыча, и его отца.

За такой срок сложно не узнать человека. Его предпочтения в еде, музыке и фильмах — первые два-три свидания. Дальше уже невольно узнаешь больше. О тех же привычках, интересах и… фобиях. Не сразу, но узнаешь. И что-то мне подсказывало, проигнорировать и не обратить внимания на странную реакцию Резкой на прикосновения не получится. Я не верил в «избранность» Димона и внезапное «с ним по-другому» у Резкой.