Чужая. На пороге соблазна

Его взгляд заметался по моему лицу и замер на губах. Нестерпимо захотелось провести по ним языком, стирая следы поцелуя, но я боялась, что это действие еще больше спровоцирует Лукашина.

— Зачем? — повторил он, заглянув мне в глаза.

— Захотела проверить… — я осеклась, не зная, как продолжить фразу.

— Проверить? — Его линия челюсти напряглась, на скулах заиграли желваки. — Надоело ставить эксперименты на Диме? Решила найти новую жертву?

— Лукашин, убирайся, — процедила я сквозь зубы, отталкивая его. — Не доводи до греха.

— Что ты хотела проверить?

— Ничего.

— Зачем ты меня поцеловала, Амели? — Он наклонился ниже. Теперь между нашими лицами не было и десятка сантиметров. — На меня ты реагируешь не так, как на остальных мужчин. Я прав? Твой защитный механизм сломался. Ты это проверяла?

— Катись к черту! — выплюнула я ему в лицо, уязвленная тем, насколько легко он докопался до истины.

Никита выпрямился. Несколько секунд смотрел на меня с легким прищуром, словно прикидывая что-то в уме. А затем мне захотелось провалиться под землю и одновременно зарыть поглубже этого наглого ублюдка. Потому что перед тем, как покинуть ванную, Лукашин с усмешкой бросил:

— Захочешь еще поэкспериментировать — дай знать. Это будет взаимно.

Глава 34. Никита

Мне до одури хотелось расхерачить что-нибудь в труху и наорать на Резкую. За такое своевременное озарение, притянутую за уши проверку, но больше всего — за внезапную верность охрененно правильным отношениям.

С кем? С кем, блядь?! С «любимым и уважаемым»? С тем, кто отмораживается при каждом удобном случае и прикрывается откровенной бредятиной? С Авдеевым, который как и сама Резкая, вспоминает об отношениях, лишь когда надо, а по факту эти отношения — бред и фикция?

Один — знать не знает ничего о той, кто его любит и уважает, вторая — решила поэкспериментировать и поцеловать лицемерную мразь. Которая удачно подвернулась под руку и почему-то отказывается верить в пару Авдеев-Резкая.

Ну подумаешь, Амели захотелось проверить свою реакцию…

Ничего странного.

Нормальные же и здоровые отношения.

Сбежав по лестнице вниз, я остановился. Мне до зубовного скрежета хотелось вернуться, чтобы повторить поцелуй и разнести к херам отговорки по поводу проверок. Потому что ими можно было отмазаться до того, как Амели и мне снесло крышу. После — уже не вариант. Все равно, что отрицать очевидное и с пеной у рта доказывать, что произошедшего не было, а поцелуй — моя больная фантазия.

— Ну да, — усмехнулся я. Бросил взгляд на окна квартиры Резкой и, проведя языком по нижней губе, поинтересовался: — Нравится экспериментировать, Амели? Окей.

Хотел ли я подкинуть Резкой проблем, когда доставал из кармана мобильный и набирал Димона? Нет. Какие могут быть проблемы у тех, кто их старательно игнорирует? Я всего лишь собирался проверить, как отреагирует Авдеев на мой отчёт и чем аукнется спокойное:

— Дымыч, не дергайся. Я проводил твою малышку до дома.

Но даже зная про наплевательское отношение, меня, один черт, прибило ответом:

— Ник, я тут подумал… Может, все же бухнем?

И нет, мне не показалось и не послышалось. Я ждал от Димона хотя бы попытки наезда. Но нет. Авдеев не проронил ни слова против моего решения проводить его девушку. Не задал ни единого вопроса и, что вообще не укладывалось в голове, не поинтересовался, как Амели. Словно он успел забыть о ее существовании и приступах ревности. Или решил не обсуждать по телефону уже принятое решение.

А если я сам тебе напомню о Резкой, Дымыч? Сольешься или отморозишься?

— Да не вопрос, — ответил я. — Сейчас тогда за Лилей поднимусь и подъедем. Я как раз у ее подъезда стою. Кажется, она не собиралась ложиться спать.

Ну же! Ну же, Димон!

— Ник, — замялся Авдеев, и меня едва не порвало от истерического смеха. Этой заминки хватило, чтобы получить подтверждение собственной правоты, однако Дымыч и тут заюлил ужом: — Может, сегодня без Лильки? Втроём как-нибудь потом посидим.

— Мужская компания, крепкий алкоголь и разговоры не для девочек? — поинтересовался я, едва сдерживая приступ хохота.

— Типа того.

— Давай тогда у меня, Дымыч. Я хотя бы морду обработаю. Окей?

— Окей, Никитос, — повеселел Авдеев. — Полчаса, и мы с бухлом у тебя.

Он сбросил звонок, а я уставился на мобильный и захлебнулся смехом.