Чужая планета

Бартоломей первым достиг конца тропы, и теперь стоял, поджидая меня на краю обрыва, скрестив руки на груди, словно лишний раз желая подчеркнуть свое нетерпение. Когда я, с трудом преодолев последние метры подъема, оказался рядом, он прокричал, перекрывая непрерывный грохот грома:

– Смотрите! Это лишь начало того, что вы натворили.

Поле сражения еще сохраняло свои прежние контуры, но теперь здесь остались лишь скелеты черных воинов, и мне показалось, что некоторые из них шевелятся, пытаясь приподняться. Со всех сторон неслись стоны, бессвязные бормотания, проклятия. Скелеты обрастали плотью у меня на глазах.

Набравшись мужества, я наконец перевел взгляд на утес, под которым лежал череп черного великана.

Утеса больше не было. На его месте возвышался необъятный торс гигантского тела, голова которого подпирала кромку туч. Из пасти этого чудовища, оттуда, из-под облаков, и низвергалась вниз кровавая река.

Лишь одна-единственная мысль билась теперь в моей голове: прекратить этот ужас, прекратить как можно скорее.

Рука сама собой потянулась к заплечным ножнам и нащупала рукоятку мечелета. В последний момент мне показалось, что черный великан разгадал мои намерения. Из его пасти вырвался ужасный рев, и ошметки свернувшейся крови обдали нас с ног до головы отвратительным вонючим дождем.

Мне даже не потребовалось размахнуться. Мечелет сам, словно почувствовав, что от него требовалось, вырвался из моей ослабевшей руки и унесся вверх, к голове черного великана.

Самого удара я не видел. Только скалы вокруг нас содрогнулись в последний раз, и ветвистая молния хлестнувшая оттуда, куда улетел мечелет, ослепительной вспышкой оборвала мое сознание.

Глава 30

Очнулся я в своей монастырской келье и долго пытался понять, не было ли случившееся со мной бредовым кошмаром.

Я чувствовал слабость во всем теле, руки двигались с трудом, а мою попытку приподняться на постели пресек суровый голос Лаграна:

– Тебе рано двигаться! Неделю провалялся без сознания после такой пустяковой царапины!

– Какой царапины? Что со мной произошло?

– Тебя ранило во время осады замка Грегориана и, видимо, слегка контузило. Рана была ерундовая и вскоре затянулась, но ты так и не приходил в сознание до сегодняшнего дня.

– Чем закончилась осада?

– Да, как сказать... С одной стороны, мы вроде бы потерпели поражение. С другой стороны, наша дерзкая атака оказалась полной неожиданностью для лорда. Ты нанес его войску урон, которого он никак не ожидал. Особенное впечатление произвел на врага удар твоего мечелета... Есть и неприятная новость – твое оружие так и не нашли. Пикермены говорят, оно исчезло сразу, после того как в тебя попала молния.

– Какая молния? Вы вроде бы говорили о пустяковой ране?

– Рана действительно была пустяковой. Но нанесла ее колдовская молния лорда, ударившая со стены замка прямо в то место, где мы с тобой стояли.

– Это я помню, но затем, как мне кажется, последовали переговоры. Или их не было?

– Не было никаких переговоров. Мы отступили сразу же, после того как ты потерял сознание. Продолжать штурм уже не имело смысла.

– Есть еще новости, о которых вы забыли упомянуть? Ария вернулась?

– Почему ты об этом спрашиваешь? Ты ведь не мог знать...

– Увидел во сне ее возвращение... Как ее раны? Удалось Спейсу с ними справиться?

– Ты и это увидел во сне? – Подозрительно прищурившись, Лагран внимательно изучал мое лицо. – Может быть, это был не совсем сон?

– Может быть... Вам виднее. В конце концов, это вы должны мне объяснять все непонятные явления, связанные с магией. Так что с Арией?

– Ее раны оказались слишком серьезны. Спейс залечил их, но, боюсь, ей теперь навсегда придется остаться в птичьем облике.

Я рванулся с кровати, не обращая внимания на попытки Лаграна воспрепятствовать этому. Это известие обрушилось на меня, как обвал. Боль утраты оказалась слишком сильной. И даже мысль о том, что мне все-таки удалось сохранить жизнь Арии, не смогла ее смягчить.

– Я должен ее увидеть!

– Это неразумно по двум причинам: тебе нельзя появляться в Шаранкаре, шпионы лорда немедленно донесут о твоем появлении, и его люди схватят тебя. А кроме того... – Лагран остановился, задумчиво всматриваясь в меня, словно решая, стоит ли продолжать.

– Кроме того, что?

– Кроме того, ты сам не знаешь, хочешь ли видеть Арию в ее теперешнем состоянии. Твое появление принесет ей только новые страдания.

Он был прав – и понимание этого заставило меня остановиться на пороге и вернуться в келью.

– Должен быть какой-то способ возвратить ей прежний облик. Помогите мне!

– Я был бы рад тебе помочь, и, тем более, я помог бы самой Арии без всякой твоей просьбы, если бы такой способ существовал. Но ни я, ни Спейс его не знаем.

Значит, больше я ее не увижу... Мои руки никогда не прикоснутся к ней... Лишь по ночам, когда светит полная луна, а в воздухе промелькнет силуэт ночной птицы, я буду провожать его тоскливым взглядом...

Почувствовав, как глубоко ранило меня это известие, Лагран продолжил: