Чужая планета

Мучительней всего оказалось полное отсутствие информации. Сварисов строго-настрого запретил своим людям разговаривать со мной, и я не знал, что произошло на корабле. Мучительные вопросы гнали от меня сон. Выжил ли после ранения штурман? Готовится ли корабль к старту? Удалось ли закончить ремонт?

Поскольку свет в моей камере не выключали, я потерял всякое ощущение времени. Охранники, приносившие пищу в виде упаковок все тех же осточертевших пищевых концентратов, появлялись нерегулярно. Иногда они швыряли у порога с десяток пакетов и исчезали на несколько дней, так и не обмолвившись ни единым словом. Время для меня словно остановилось.

Все же в моем теперешнем положении была и своя положительная сторона. Такое полное одиночество, полная изоляция от внешнего мира и отсутствие любых дел помогли мне погрузиться в свое подсознание так глубоко, как никогда не удавалось раньше. Путешествуя по запыленным коридорам собственной памяти, я пытался найти ответ на самый важный для себя вопрос – что именно открыл я на этой планете? Что произошло со мной во время короткого и мучительного контакта с иным разумом?

Вопреки логике, во мне продолжало жить ничем не обоснованное желание вернуться на вершину кратера и продолжить контакт. Возможно, я так бы и сделал, появись у меня малейшая возможность сбежать с корабля. Но в моем положении об этом можно было только мечтать.

Я старался побольше спать, чтобы как-то скоротать медленно тянущееся время и втайне надеясь, что во сне вновь повторится тот самый зов, который заставил меня покинуть корабль. И вновь зазвучит мелодия знакомой песни. Но зов не повторялся. И даже мелодию я не мог вспомнить. Она вертелась в мозгу, но что-то мешало прозвучать знакомым музыкальным нотам, словно существовал некий запрет, неодолимый барьер... Даже мои мысли оказались в плену.

Все же в результате долгих усилий у меня появилась ни на чем не основанная уверенность в том, что происшедшее со мной – это только начало. Что все еще впереди и что глубоко внутри моей памяти остался некий след, какой-то ключ, который рано или поздно поможет мне во всем разобраться.

Я не слишком часто и лишь мимоходом задумывался о своем теперешнем положении и о том, что произошло на корабле, – словно это меня уже не касалось. Хотя я понимал, что в возникновении бунта была изрядная доля моей вины и что мне придется нести за это всю тяжесть ответственности, если нам удастся вернуться на базу, это меня совершенно не трогало.

Я принял решение, весьма странное в положении беспомощного пленника. Я сказал себе, что не улечу с этой планеты, не побывав еще раз в часовне и не попытавшись возобновить прерванный контакт. По сравнению с этим все остальное уже не имело никакого значения.

Глава 6

Часы у меня разбили во время схватки, а может, и позже. Перед тем как меня запихнули в камеру, я попытайся вырваться, и тогда меня ударили по голове. Возможно, часы разбили специально, чтобы лишить меня ощущения времени.

Хотя вряд ли среди напавших на нас техников имелись психологи. Нападавшие были в защитных костюмах и шлемах, но я узнал некоторых их них. Корабль – это небольшой замкнутый мирок, здесь все знают друг друга. И теперь я мог сколько угодно строить предположения о том, что вызвало бунт на корабле и чем он закончился. Бесспорно лишь одно – без штурмана и старших офицеров корабль не сможет стартовать.

Техническому персоналу запрещалось даже близко подходить к управляющей рубке – святая святых корабля. А это означало, что мое заключение не может продолжаться бесконечно.

Вот только время в полной изоляции тянулось слишком медленно. Я был рад любому занятию. Разбитые часы пригодились. Мой мир в этих четырех голых стенах сжался, уменьшился до размера испорченных часов, которые внезапно приобрели для меня большое значение.

Я дважды пытался их разобрать, но без инструментов, действуя обломком зубочистки, случайно завалявшейся в кармане, мне удалось лишь снять крышку и убедиться в том, что цельнокристаллический часовой механизм не подлежит ремонту даже при наличии инструментов.

Это занятие на какое-то время отвлекло меня от мрачных мыслей.

Когда с проблемой часов было покончено, я решил, что с меня довольно. Я встал и, подойдя к двери, через которую охранники, словно собаке, швыряли мне пищу, забарабанил по ней изо всех сил.

К моему удивлению, дверь сразу же распахнулась, и на пороге возник Сварисов собственной персоной. За его спиной виднелись хмурые лица двоих охранников, вооруженных, впрочем, только холодным оружием.

– Почему шумим?

Вряд ли Сварисов стоял за дверью в ожидании, когда пленник начнет проявлять нетерпение. И я понял, что время мучительного бездействия закончилось. Теперь все зависело от того, какую тактику я изберу и чего смогу добиться, используя свое положение. Ведь я был единственным человеком, кроме капитана и штурмана, способным вывести корабль в космос.

– Хотел выяснить, собираетесь вы стартовать или решили навсегда здесь остаться? – с наглой ухмылкой осведомился я у Сварисова.